Корус без какого-либо возмущения и нетерпения отнёсся к тому, что доктор, как он попросил к нему обращаться, Беккет предпочёл сначала закончить свои манипуляции с раненым, даже не посмотрев кто к нему обратился. Отвлекать единственного живого доктора, работавшего последние часы на износ, судя по количеству раненых штурмовиков, которых Корус даже не стал пытаться подсчитывать, понимая, что их просто-напросто очень много, было не этично, а ожидать, что он бросит всё, ради того чтобы пообщаться с пришедшим посетителем, было и вовсе глупо. Так что дождавшись, когда тот закончит, все свои дела и предложит пройти в собственный кабинет для ответов на все имевшиеся у Руки императора к нему вопросы, недвусмысленно указав рукой в сторону выхода, он вышел из помещения. Внимательно выслушав вердикт доктора о состоянии Тавиш, которое было куда лучше, чем изначально предполагал Арден, когда коммандер свалилась почти в бессознательное состояние, а также его согласие на то, что она может покинуть медицинский отсек на некоторое время, с условием обезопасить её от каких-либо нагрузок, Арден задумался. Поначалу он даже не думал как-либо её беспокоить, оставив её под наблюдением лечащего врача в лице собственного брата до полного выздоровления, так как меньшее чего он для него желал, что бы она вновь упала в обморок, однако слова Каина заставили его переосмыслить свои планы. Помощь Тавиш могла бы очень пригодится, учитывая её доверительные отношения с другими штурмовиками на корабле.
- Она спокойно прогуляется с бластером в руках, сопровождая меня. Ничего более, я верну её обратно, как только улажу все дела, - согласился с предъявленными требованиями Каина Корус, уже заходя в его кабинет.
По правде говоря первое впечатление, которое составил о нём Арден в первую их встречу, было отчасти неверным, когда он с полной уверенностью заявил, что коммандер и он родные брат и сестра. Сейчас же при более близком контакте стало заметно, насколько разительно эти двое отличаются друг от друга. Каин был учтив, вежлив и крайне дипломатичен, стараясь ни коим образом не дискредитировать себя в глазах приближённого к императору, но при этом в то же время никак не раболепствуя перед ним. Это вызывало определенное уважение у него к своей персоне. В своём подходе он был очень похож на адмирала Кантара, который, несмотря на то, что первым узнал, кем является Корус, никак не смутился этому, продолжая вести себя так же непринуждённо, как и прежде. Сестре Каина потребовалось время, чтобы понять кто он и как правильно реагировать на его присутствие рядом, однако то, что она не изменяла собственным принципам независимо от того, что творилось в их взаимоотношениях, заставляло уважать её не меньше, чем остальных. Жаль, что подобного нельзя было сказать о большинстве офицеров, служащих на "Беспощадном, взять хотя бы того же подполковника Хавоса, иначе скорее всего сейчас этого разговора между ними не состоялось бы вовсе.
Но минутное внутреннее успокоение вскоре сменилось необычайно сильной вспышкой гнева и ненависти, заставившей глаза Коруса гореть ярче потоков лавы на вулканической планете Мустафар, а кожу неестественно посереть. Благо на нём в это время был капюшон, который он, пока шёл, успел поправить, иначе бы доктор увидел происходящие с ним метаморфозы собственными глазами. Две тысячи с лишним штурмовиков заполнили лазарет "Беспощадного", чего вероятнее всего никогда ранее не случалось. Несмотря на то, что число, относящееся к тем, кто вскоре будет возвращён в строй, в сорок процентов от такого количества людей была довольно большой, шестьдесят процентов боевого состава будет небоеспособно около двух недель, а двадцать шесть процентов и вовсе могут никогда больше не взяться за бластер и будут вынуждены покинуть службу. Слова о погибших сто двенадцати людях уже на борту "Беспощадного" в стенах медицинского блока на руках самого Каина не нуждались в каких-либо извинениях с его стороны. Он делал всё, что мог, и вероятно большинство из них поступили в настолько тяжелом состоянии, что даже своевременной помощи специалиста было недостаточно, чтобы вырвать их из костлявых лап смерти. Всё, что, скорее всего, смог бы предложить Корус на его месте этим людям - это быстрая смерть от стремительного точечного укола световым мечом, но доктор боролся за каждую жизнь, даже если шансов на успех было почти что ноль.
- В этом нет вашей вины, доктор Беккет, - удивительно спокойно и даже ободряюще для человека преисполненного злобой, скрипящего зубами и сжимающего до скрипа перчаток кулаки, произнёс Корус, пытаясь хоть как-то отблагодарить того за службу. Недавно поглощавшее его чувство собственной виновности произошедшим из-за того, что он решил принять участие в бою, а не раздавать приказы с мостика, мгновенно улетучилось, сделав подполковника единственным виновником и тем, кому предстоит испытать его гнев на себе. - Сделайте всё возможное для полного выздоровления этих людей, дайте им столько времени, сколько потребуется, не загоняя себя и их в жёсткие рамки. Если у вас возникнет недостаток в медикаментах или свободных руках, я предоставлю вам всё необходимое.
Эти цифры были настолько удручающими, что на момент он даже позабыл, что были ещё и перманентно погибшие ещё на поверхности планеты. Тех, кому помощь Каина уже и вовсе была не нужна. Но из состояния оцепенения, в котором он обдумывал всю ужасность положения дел на крейсере, возникшую всего лишь за одну битву, его вырвал прозвучавший в коридоре возмущённый голос Тавиш, которая вспылила на какого-то лейтенанта. Этим лейтенантом оказался адъютант адмирала Кантара, судя по всему, посланного капитаном Роммелем, которому Корус приказал сообщить немедленно, если поступят хоть какие-то сведения от полковника. Говорил он сбивчиво, то и дело норовя задохнуться от нехватки воздуха после марафонского бега по всему звездному разрушителю, но Корус чётко и ясно услышал про двух тысяч погибших. Итого за всего лишь одну битву из огромного множества грядущих он потерял почти половину легиона штурмовиков. Это были непростительные для авторитета Империи цифры, ведь воевали они отнюдь не против хорошо организованной армии врага, а против давным-давно устаревших дройдов без таких выдающихся лидеров, как генерал Гривус или граф Дуку. И по большей степени многие из них погибли, даже не достигнув земли. Услышанного хватило больше, чем даже было нужно, чтобы признать ошибку подполковника непростительной и приговорить его к смерти. И Арден знал, как лучше это сделать. Конечно, его смерть не воскресит погибших и не излечит раненных, но предотвратит возможность повторения подобного самоуправства.
- Лейтенант, найдите старшину Лурно из 32-ого взвода 25-ой роты под командованием капитана Моралиса. Прикажите ему прибыть сюда в полном обмундировании, перед этим взяв из арсенала полный комплект брони и оружие для коммандера Беккет на моё имя. Когда найдете его, отправляйтесь к полковнику Сохару. Мне нужна его пластина знаков различия, ему предоставят новую в скором времени. Свяжитесь с капитаном Роммелем и прикажите ему выйти на низкую опорную орбиту Татуина. Выполняйте, - отдал приказ, потаённый смысл которого был известен лишь ему, Корус, и адъютант тут же поспешил удалиться. Грозные внешний вид и голос Руки императора предельно ясно давал понять, что приказ должен быть исполнен немедленно и в кратчайшие сроки. Когда адъютант скрылся, а Арден увидел полное ужаса от осознания суровой действительности лицо Тавиш, он нахмурился ещё пуще прежнего, но старался держать себя в руках, повторно обращаясь к доктору. - Не смею вас больше задерживать, доктор Беккет. У вас и без меня много работы.
Прошло больше получаса перед тем, как на пороге медицинского блока появился старшина с небольшим контейнером в руках и ещё более запыхавшийся, чем в прошлый раз, адъютант сжимающий в руке пластину полковника штурмового корпуса с формы Сохара. Адъютант, как скорее всего и сам Сохар, не понимал для чего она была нужна Ардену, но вопросов задавать не стал, что было и к лучшему, ведь всё равно тот ничего бы ему не стал рассказывать. Взяв из его рук пластину, Корус незамысловато покрутил её между пальцами и, остановив на открытой ладони, внимательно рассмотрел её, недовольно хмыкнув. Кто бы мог подумать, что желание получить её могло перевесить здравый смысл, позволив свершиться подобному, что до сих пор не укладывалось у него в голове. Конечно, он встречал на своём жизненном пути имперских чиновников разного полёта, готовых продать всё, что было им вверено в пользование, ради собственной наживы и приумножения влиятельности, но людей, отправляющих тысячи профессиональных солдат на убой ради какой-то маленькой пластинки на форме, он встречал впервые. Это было неприятно и досадно, но отчего-то Арден был уверен, что Хавос далеко не единственный в своём роде. Вероятно, не окажись здесь Коруса, то он постарался бы умолчать истинные потери, и вполне мог бы получить звание полковника, подсидев Сохара на его месте, но увы у этой истории был совершенно другой исход.
- Переоденьтесь, коммандер. Вы получите ответы на свои вопросы позже, как и вы старшина, - произнёс он штурмовикам, которых оторвал от собственных дел, и вышел из медицинского блока, предпочтя дожидаться их снаружи. Нахождение среди раненных и умирающих отнюдь не хорошо сказывалось на его и без того плохом самочувствии.
Когда коммандер Беккет и старшина Лурно вышли из медицинского блока, Арден тут же пошёл вперёд к турболифту, на котором можно было бы попасть на тюремный уровень, где в текущий момент держали под арестом по его приказу подполковника Хавоса. Он шёл молча чуть впереди них, погружённый в собственные размышления. За последние несколько часов он слишком много думал, отчего у него даже начала побаливать голова, заставляя время от времени морщиться. Пластина полковника Сохара до сих пор находилась у него в руках, крепко сжатая мёртвой хваткой его правой руки. Тюремный блок встретил его почти так же безжизненно, как и в прошлый раз, так как с момента последнего его посещения им новых пленников, за исключением Хавоса, не появилось. Офицеры в чёрной униформе, завидев его, поспешили вытянуться по стройке смирно и отчитаться о том, что подполковник размещён в тринадцатой одиночной камере. Арден отдал приказ привести заключённого, и вскоре красный, как помидор, от переполняющего его недовольства подполковник предстал перед ним.
- Это возмутительно! Что вы себе позволяете, Корус? Я буду жаловаться на вас за это безобразие и унижение! - сходу начал сыпать обвинениями и угрозами он, размахивая руками.
- Не осложняйте ваше и без того бедственное положение, подполковник, и молча следуйте за мной, - еле сдерживая желание хорошенько врезать возомнившему невесть что о себе Хавосу, процедил Арден и тут же направился к выходу, увлекая за собой штурмовиков. - Следуйте позади него.
Медленно, но верно небольшой конвой всё дальше и дальше удалялся от тюремного блока, следуя за Арденом, шедшим всё так же немного впереди. Подполковник, несмотря на то, что тот чётко и ясно дал понять, что тому следует держать язык за зубами, всю дорогу без умолку распылялся о том, что он сделал всё правильно. Что операция на Татуине прошла "практически", как он сказал, идеально с минимальными потерями. Что полковник просто боится за своё место, а потому подговорил Руку арестовать конкурента, пообещав тому золотые горы и свою преданность. Что он грамотный военный специалист с прекрасным личным делом, на котором нет единого компрометирующего пятна, а также у него есть рекомендации от самого Таркина. Коруса мало волновало, что говорил и думал подполковник о самом себе, он был непреклонен и все выводы сделал давным-давно. Он даже определился для самого себя каким будет мера наказания, максимально подходящая под "заслуги" провинившегося. Когда он остановился в закоулке коридора, отделённым автоматической дверью, стало понятно, что это шлюзовый отсек.
- Что всё это значит? Куда вы меня привели? - не унимался подполковник, оглядываясь по сторонам.
- Подполковник Хавос, полагаю вы ждёте похвалы за ваш совершенный стратегический ум, сказавший вам, что начать высадку войск до получения превосходства над врагом в космосе и проведения предварительной разведки местности - это хорошая идея, вопреки моему приказу не делать этого. Думаю, что победа в таком крупном сражении всенепременно дала бы вам возможность наконец-то получить звание полковника и возглавить штурмовой корпус на "Беспощадном", всего лишь нужно было правильно преподнести эту победу в своём рапорте, скрыв несколько неприятных моментов. - заговорщицки с наигранным сочувствием и пониманием в голосе произнёс Корус.
- То есть вы признаете, что моё решение принесло нам победу? - самодовольно спросил он, отчего у Ардена вновь заскрипели зубы.
- Коммандер Беккет, проводите подполковника прямиком в шлюз, но не закрывайте, я ещё не закончил, - силой активировав кнопку открытия внутренней шлюзовой двери и дождавшись, пока Тавиш затолкает туда Хавоса, до которого только сейчас дошло, что всё идёт совершенно не так, как он себе это предполагал, Корус сделал шаг вперёд и продолжил, но в этот раз его голос был пропитан презрением и ненавистью. - За вашу блестящую идею ослушаться моего приказа, принёсшую нам победу с "незначительными" потерями, составляющими две с лишним тысячи человек убитыми и ещё стольким же количеством раненых, я присваиваю вам звание полковника.
С этими словами Арден бросил прямиком в руки "полковнику" столь желаемую им на протяжении нескольких лет пластину знаков различия, которую тот поймал дрожащими руками, после чего медленно подошёл к нему поближе и добавил:
- Наслаждайтесь своим новым званием, Хавос, надеюсь, время полёта до земли вам покажется таким же "незначительным".
Тут же Арден со всей силы ударил по кнопке закрытия внутренней двери шлюза. Полковник попытался дёрнуться вперёд, но "случайно" повалился на спину, из-за чего не успел выбраться наружу, однако пластину из рук не выпустил. Нажав ещё одну кнопку на панели, Корус активировал процесс открытия внешней двери шлюза. Признаться честно, он с удовольствием наблюдал за обратным отсчётом и последующим молниеносным вылетом полковника Хавоса наружу. Его смерть и вправду не могла вернуть убитых к жизни, а раненных поставить сию секунду на ноги, но некоторое внутреннее спокойствие Корусу она всё-таки принесла.
- Старшина Лурно. Коммандер Беккет, - повернувшись спиной к шлюзу, обратился он к наблюдавшим за происходящим штурмовикам. - Я хочу, что бы все узнали о том, что случилось сегодня здесь, чтобы впредь такой катастрофы не повторилось. Вопросы?
