С каждым словом, подобным горькому пеплу, который засыпали в рот, произнесённым Элейн вслух воздух в помещении становился всё более и более напряжённым, казалось, что дышать с каждым мгновением становилось всё тяжелее и тяжелее. В одночасье леденящая душу и тело тьма заполонила всё доступное пространство, а по коже даже пробежали мурашки, несмотря на то, что она не испытывала ни грамма страха перед своим учителем. Она говорила с полной уверенностью в собственной правоте, а также в том, что вопреки её провокации убить её и покончить с угрозой, нависшей над ним, он этого не сделает. Возможно, что единственной причиной того, что она была до сих пор жива, был отнюдь не запрет императора на нанесение какого-либо вреда своей преемнице, а та невидимая связь, что образовалась между ней и тёмным лордом год назад, значительно окрепшая за это долгое время, проведенное вместе. К тому же Сила была на её стороне, она чувствовала невообразимый прилив сил, распространившийся по всему телу, проникший в каждую даже самую миниатюрную клеточку, наполнив её до краёв. Она слышала её голос отчётливо и ясно, тёмная сторона взывала к ней, рисуя в голове столь яркие образы по-настоящему великого будущего, для достижения которых нужно было сделать всего лишь шаг. Шаг, именуемый смертью Дарта Вейдера, который однозначно был бы воспринят императором, как достойная победа, которая стала бы новой ступенью на пути к высшей цели.
В то время, как глаза и уши нагло лгали, не выдавая в поведении тёмного лорда ничего, что могло бы сказать о его решимости ответить на её слова хоть каким-то действием, кроме сжатых кулаков, словно он собирался просто-напросто проглотить всё сказанное ей, Сила говорила исключительно правду, показывая невидимые в окружающем мире метаморфозы. Там в непроглядной тьме, охваченной пожаром, где пускал свои корни и креп её цветок, который никто не смел потревожить, за исключением лёгких почти воздушных прикосновений к его лепесткам, которые позволял себе только он, появилось нечто. Нечто зловещее и пугающее, невообразимо могущественное и вездесущее, дышащее смертью и смотрящие ото всюду и ниоткуда одновременно. Что-то скрываемое много лет от посторонних взглядов. Сила, что до этого нашёптывала ей манящие призывы, накладывая каждое слово сильным отпечатком на Дарта Вейдера, словно стрелу на тетиву лука, в одно мгновение скользнула сначала по стеблю, усыпанному шипами, а затем по каждому из лепестков, и, подобно змее, с невероятной скоростью ускользнула куда-то вдаль за пределы её собственного царства вечного мрака.
Не дожидаясь чьего-либо приглашения, она сама пошла вслед за ней, ведомая желанием узнать истинную сущность того неведомого, что она пробудила. Элегантно перешагнув через стену пламени, отделявшую её от вечной пустоты, она, выверяя каждый шаг, пошла вперёд, следуя за невидимым зовом, разносящемся по земле ощутимыми пульсациями и треском огня, разрывающим тишину, где-то вдалеке. Однако несмотря на всё то, что она когда-либо видела и чувствовала, находясь рядом со своим повелителем и неназванным учителем в лице императора, известного немногим как Дарт Сидиус, Элейн замерла на месте, словно её погрузили в поле стазиса, когда перед её глазами предстал истинный источник того невидимого вмешательства в её собственное царство. Посреди бурлящих лавовых рек на небольшом по размерам островке извивались в причудливых узорах, накладываясь друг на друга слой за слоем, огромные массивные цепи, выкованные из самого прочного металла в Галактике. И по этим цепям грациозно, но при этом обеспокоенно, словно не находя себе места и покоя, скользила она. Сила. Она металась по этому лабиринту и путалась в сплетениях этих оков вокруг него. Она шептала и молила его подпустить её поближе, дать прикоснуться хотя бы чуть-чуть своими пальцами к его лицу, заключить его в свои любящие объятия, но он был глух к её мольбам. Но он не слышал и не видел всего этого, спрятавшись за этими цепями, ставшими нерушимой стеной между ним и всем остальным миром. Однако ни император, ни Сила, ни кто-либо другой не были причастны к их воздвижению, он выковал их сам по видимым лишь ему причинам. Сила стенала, моля своё дитя о встрече, но он был слеп к её мольбам. Он безжалостно использовал её дары издалека, не показывая своего лица, что ранило её сильнее, чем световой меч, пронзающий сердце, чем молнии бьющие в одно и то же дерево раз за разом. И в своём отчаяние она обратилась к Элейн.
Там за цепями вспыхнула ярким огнём дверь в воспоминания тёмного лорда, но в отличие от всех остальных разов, когда она посещала их гостьей, которую никто не приглашал, в этот раз сама Сила потянула её вперёд. Это воспоминание отличалось от всех предыдущих, блекло мерцающих где-то вдали, оно было рядом и настолько ощутимо, что можно было почувствовать даже запах серы и почувствовать как нестерпимый жар касается кожи. Сила едва коснулась её, пробежавшись по шее вверх, остановившись на подбородке, заставив Элейн испытать то же самое сладостно-трепетное чувство как в тот день, когда он позвал её за собой во дворце, и она сама пошла вперёд, войдя в лавовую реку. Каждый шаг по направлению к цели давался ей с таким невообразимым трудом и душераздирающей болью, заставившей её кричать в неистовстве, но она не сдавалась. Течение пыталось сбить её с ног, утопить в своих магматических водах, испепелить и сжечь дотла, но она сопротивлялась, следуя за Силой, так нетерпеливо взвывавшей к ней и вечно оборачивающейся в её сторону, чтобы проверить не остановилась ли она. Она была подобна матери, не находящей себе покоя, когда речь заходит о жизни её ребёнка, попавшего на операционный стол. Но волновалась она не о ней, а о нём. О том, кто в этот самый момент был охвачен огнём внутри цепей, через которые она не могла прорваться.
В тот момент, когда Элейн смогла добраться до столь желанной земли, она сокрушённо рухнула на колени, остановив себя от удара головой о неё обеими руками. Тяжело дыша и задыхаясь в приступе кашля, стеная от невыносимой жгущей боли по всему телу, она подняла голову вверх и тут же почувствовала себя настолько незначительной и крошечной по сравнению с несокрушимой, казалось бы, ничем стеной из цепей. Встав на ноги, она подошла к ним и притронулась рукой к одному из звеньев, что было больше её самой, но тут же оттянула её обратно из-за того, что оно было доведено до состояния белого каления. Казалось вот-вот и вся кожа слезет с ладони, оголив её кости, из-за чего она вновь истошно закричала, а на глазах навернулись слёзы. Но Сила продолжала всё настойчивее и настойчивее взывать к ней, крича о том, что ей нужно сделать то, что нужно. Чувство гнева и ярости охватило её сердце от обиды за то, что той великой Силе так наплевать на ту боль, что она ей приносит, но почему-то отступиться она не могла. Невидимая сила не позволяла ей даже сделать шаг в обратную сторону, раз за разом возвращая взгляд обратно в сторону того, что было скрыто за этими оковами. Элейн была серее вот-вот готовой разразиться шквалом молний грозовой тучи, а её глаза светились багрянцем, а собственный голос был похож на раскаты грома. Собрав волю в кулак, она резко оттолкнулась от земли и прыгнула в сторону цепей, хватаясь обеими руками за одно из звеньев. Адская боль, раздалась по всему телу, пробежавшись по всем нервным окончаниям и достигнув мозга, попытавшегося вразумить свою хозяйку и приказать ей отступиться.
- Нет! - громко и отчётливо выкрикнула она в пустоту, а от силы её голоса цепи начали ходить из стороны в сторону, дребезжа и лязгая. Пытаясь удержаться, она мёртвой хваткой вцепилась в металл, отозвавшийся громким шипением.
Одним мощным рывком Элейн заставила себя взмыть вверх, но этого хватило лишь на то, что бы поднять всего на один виток из тысячи, тянущихся к затянутым тьмой небесам, цепи. Всё тело ныло от сжигающего всё не только снаружи, но и внутри огня, но она не сдавалась. Словно зачарованная, одержимая безумством и верхом садомазохизма, она продолжала двигаться вперёд, а Сила только и делала, что подначивала её не останавливаться. Считать количество пройденных витков на пути к цели она перестала почти сразу же, так как всё сознание было мертво, тело двигалось, будто на автопилоте, заставляя превозмогать всё на своём пути. Она срывалась и падала вниз, разбиваясь о мёртвую землю, и вновь начинала своё восхождение, пока в какой-то момент не осознала, что перевалилась через последнюю цепь. Она не могла подумать, что неконтролируемый полёт вниз мог быть настолько приятен. Это было непередаваемое словами чувство облегчения и окрыления, словно птица, пикирующая вниз на самоубийственной в случае удара о землю скорости, а затем в самый последний момент, схватив добычу в цепкие лапы, взмывающая вверх. Она летела в самую гущу поглощающего всё вокруг пламени, оставляя где-то позади приказывающую ей что-то Силу. Она была свободна. Свободна в своём полете вниз, после рабского самоуничтожительного подъёма вверх. Её глаза закрылись сами собой, сердце забилось спокойно, а дыхание стало ровным и умиротворённым, всё тело впало в состояние эйфории, но всего лишь на одно мгновение.
Когда сознание и трезвый рассудок вернулись к ней, а веки поднялись, сбросив с глаз непроглядную пелену, ворох мыслей, эмоций, чувств и переживаний охватили её вновь, позволив почувствовать себя по-настоящему живой. Однако она всё так же была среди бескрайних лавовых рек, вулканов, извергающих их вместе с толщами пепла, застилающего раскалённое до красна небо и бьющего в нос невыносимым запахом серы. Потребовалось значительное время, остановившееся на этот миг в настоящем, чтобы она смогла подняться на ноги, в которых так же, как и в руках, ощущалась тяжесть. Боль, страшная боль, которую она испытала ранее никуда не исчезла, но постепенно становилась всё менее и менее чёткой, позволяя взять контроль над собственной концентрацией. Элейн никогда не испытывала хоть что-то отдалённо похожее на это, а каждый её визит в чьи-либо воспоминания был лёгкой прогулкой, не требовавшей каких-либо усилий с её стороны. Но в этот раз её направляла Сила, а не собственные желания и прихоти, возможно, она специально заставила её так страдать, в этом был какой-то урок, пока что ею непонятый.
- Что ты видишь? - прозвучал голос из ниоткуда, звучание и тембр которого было ей до боли знакомо. Она слышала этот голос множество раз за свою жизнь и знала, что он принадлежал совсем не ей. Он звучал одновременно властно, покровительственно, нежно, доброжелательно, устрашающе и пугающе, создавая такую невообразимую палитру, которую не мог воспроизвести никто, независимо от того, кем он являлся. Это был единственный голос в мире, заставлявшей её слушать и внимать каждому мельчайшему изменению в нём. И этот прозвучавший на первый взгляд вопрос не являлся таковым. Это был искусно скрытый приказ, повторить который не смог даже бы Дарт Сидиус, известный своим ораторским мастерством.
Глаза Элейн плавно без лишней спешки начали перемещаться от одного вырисовывавшегося объекта к другому и остановились лишь тогда, когда она увидела его. Дарта Вейдера в своём истинном первозданном обличье, которое она уже много раз видела, погружаясь в его воспоминания. Высокий, статный, величественный и необычайно красивый в тёмно-синих кожаных одеяниях, его каштановые волосы развивались от резких порывов ветра, набегающих на посадочную платформу. Ей хотелось подойти поближе, разглядеть его получше вновь, несмотря на то, что за этот год она успела исключительно запомнить его лицо так, что, окажись она в толпе из миллионов человек, без лишнего труда и промедления узнала бы его тут же, но Сила не позволила ей сделать и шагу в его сторону, заставив её продолжить начатое ранее.
Её глаза нехотя ускользнули от него в сторону огромного красивого серебристого звездолёта. Он выглядел величественно и элегантно, словно изящная королева, которую видно отовсюду. Он заметно отличался от любого другого, что ей доводилось раньше видеть, но по очертаниям, плавности линий и контуров, по ослепительному дизайну и компоновке, хромированному корпусу она смогла распознать в нём детище инженеров с родной планеты императора Набу. Он был и вправду красив, заставив её даже отвлечься от всего остального, что требовало её внимания, чтобы разглядеть его получше, но Сила и в этот раз напомнила ей о том, что это не то, что она от неё ожидает. В очередной раз она отвлекла свой взгляд от рассматриваемого объекта и направила его по другому следу.
Однако когда её глаза зацепились за лежащую на земле без каких-либо признаков жизни девушку, она поняла, что именно о ней говорила Сила. Элейн, не сдвинувшись с места, начала внимательно разглядывать её, и не прошло и нескольких секунд, как она узнала в ней ту самую столь ненавистную Падме Амидалу, которую император назвал великой потерей Дарта Вейдера. На её обмякшем лице было запечатлена гримаса страха, разочарования, боли и отчаяния. Первое, что пришло в голову, это то, что она мертва, но почему-то эта мысль не принесла ей ожидаемого удовлетворения, ведь она столь сильно желала этого всё это время из-за того, что каждый раз, когда она оказывалась рядом с Дартом Вейдером, он вспоминал именно её. Наоборот внутри поселилась сжимающая ледяными пальцами сердце мысль о том, что это он убил её, но мозг отказывался в это верить, ведь если он так сильно её любил и, возможно, до сих пор любит то, как он мог убить её сам. Но тут же взгляд Элейн скользнул дальше по её телу, оторвавшись от лица, и напоролся на то, что перехватило у неё дыхание и заставило глаза широко раскрыться. Живот. Огромный живот, скрытый под нежным бежевым жакетом, на столь аккуратном теле. "Неужели, она..." - не закончила она собственную мысль, как была перебита голос Силы.
- Что ты видишь?
- Она... она была беременна, - дрожащим голосом ответила девушка, словно до сих пор не веря собственным словам. Однако в тот же момент Сила подхватила её, оторвав от земли, и за считанные мгновения переместила прямо к ней, опустив на одно колено.
- Что ты чувствуешь? - прозвучал её голос, в котором за всей этой властностью угадывалось некое подобие переживания и волнения, а также заботы и любви. Удивительно, что она, будучи настолько беспристрастной к большей части людей и гуманоидов, проживавших в Галактике, обрекая многих из них на жалкое существование в голодной и холодной нищете, настолько сильно пеклась об этой женщине и о нём, заставив её проделать весь этот путь ради той, что она так сильно не могла терпеть.
Словно зачарованная её рука потянулась вперёд и необычайно нежно и трепетно прикоснулась ладонью к её лбу, а в этот момент Элейн даже перестала дышать. Ей казалось, что сейчас она не почувствует ничего, кроме холода, остывающего мёртвого тела, но вдруг ладонь обдало ласкающим и согревающим теплом. "Она была жива," - облегчённо выдохнула она, а её рука соскользнула к шее, остановившись на артерии. Слабый монотонный, но ощутимый пульс отозвался эхом в приложенных к артерии пальцам, лишний раз подтвердив то, что Падме не мертва, а просто потеряла сознание. Все гнетущие и пугающие мысли о том, что Дарт Вейдер мог убить собственную жену, а значит и с легкостью мог безжалостно расправиться с ней в настоящем, улетучились. Однако на этом она не остановилась и тут же рука скользнула дальше вниз, замерев на животе. Падме была уже на позднем сроке беременности и вот-вот должна была родить, так как внутри чувствовалось большое скопление жизненной энергии, исходящее от ребёнка, и в подтверждение этому что-то изнутри отозвалось сильным толчком, прошедшим даже сквозь одежду. За ним последовал ещё один менее сильный, словно ребёнок так и горел желанием вырваться наружу. Но странное щемящее в душе чувство охватило Элейн, словно нечто неуловимое коснулось её скрытого ото всех сердца, растопив толстый слой льда, в который оно было оковано. И в то же мгновение две кристально чистые слезы вырвались с её глаз, упав на землю, а на лице блеснула вымученная улыбка.
- Она и её ребёнок были живы, - радостно прошептала она и смогла облегчённо вздохнуть. В этот момент целая буря эмоций охватила её, несмотря на то, что явных причин тому не было. Ей было всё равно на то жива она была или нет, жив ли её ребёнок, они были никем для неё, но почему-то не могла подавить возникшие из ниоткуда эмоции.
Сила не ответила ей ни словом, ни действием, ни каким-либо другим проявлением собственного присутствия, но Элейн почувствовала, что теперь её ничто не удерживает на месте. Встав на ноги, она отвернула свой взор от лежащей на металлической поверхности девушки и направила его на свою первоначальную цель, интересовавшую её больше всего. Она была уверена, что Сила привела её сюда, не для того чтобы она узнала о том, что Падме была беременна и не умерла в этом воспоминании. Не о ней Сила так сильно пеклась, взывая Элейн проникнуть сквозь могучие цепи к тому, кто не слышит её зов. Твёрдым и уверенным шагом, чуть ли не переходя на лёгкий бег, она подошла к нему и всмотрелась в его серьёзное полное обиды и злости лицо. Его глаза сверкали расплавленным золотом, а на висках выступали пульсирующие вены, его губы подрагивали от огромного напряжения. Но в тот момент, когда её рука потянулась к нему, позади неё зазвучал голос, заставивший одёрнуть её, как ошпаренную, и впасть в оцепенение. Она перестала слышать что-либо, а в голове застряло одно единственное заглушавшее все остальные звуки в мире имя. Имя, которое ей уже доводилось слышать однажды. Имя пропитанное великой силой и могуществом. Имя, застрявшее в памяти многих людей, кто имел возможность быть знакомым с ним.
- Энакин, - сдавленно чуть ли не шёпотом произнесла она его по слогам, словно пытаясь распробовать его на вкус. К горлу подступил огромный ком, перекрывший доступ к кислороду. Она не могла даже подумать, что это имя принадлежит ему и что этот человек до сих пор жив. Великий герой Войн клонов, опытный генерал, лучший пилот в Галактике, и даже то, что он был джедаем, не могло омрачить этих фактов. Набравшись сил и сглотнув подступивший к горлу ком, она уже более твёрдым и уверенным голос добавила. - Скайуокер. Энакин Скайуокер.
- Избранный, - поправил её женский голос, звучавший настолько чисто и естественно, принадлежавший Силе. В отличие от всех остальных разов, что она слышала его, в этот момент он звучал так прекрасно и мелодично. Он был полон нежности и любви, но в то же время и великой грусти и печали. Однако не было в нём ни злости, ни обиды, ни гнева, ни страха, ничего, что могло бы омрачить столь светлые чувства. - Он - Избранный. Ты знаешь его, как Дарта Вейдера. Теперь знаешь, как Энакина Скайуокера. Последнее имя он так отчаянно пытается забыть, но оно прекрасно.
- Чего ты хочешь от меня? - непонимающе спросила Элейн, взглядом бегая по каждому изгибу его лица, исследуя каждую морщинку, каждый шрам, словно видела его впервой.
- Слушай. Смотри. Помоги ему вспомнить или забыть. Принять или отречься. Твоё предназначение - это он. Позаботься о нём сама или помоги сделать это мне, - неопределённо ответил ей голос, и, как только его эхо умолкло, тут же все звуки мира вернулись к ней. Она вновь могла слышать что-либо.
Вновь её ушей коснулся мужской голос до этого произнёсший его имя, которое осталось на языке ожогом, не позволяя ей что-либо произнести вслух. И только теперь она смогла оторвать свой взгляд от Энакина и увидеть того, кто говорил с ним. Одного беглого взгляда хватило, чтобы понять, что это был джедай. Светлая роба, опоясанная кожаным ремнём, на который был прицеплен световой меч. Его выражение лица и голос были пропитаны болью и скорбью, а слова, срывавшиеся с его уст, были больше похоже на удары световым мечом. Каждое давалось ему тяжело, словно раз за разом его сердце обливалось кровью. Но его голос был таким знакомым, как будто она уже слышала его однажды. Потребовалось подключить всё доступное серое вещество в головном мозге, чтобы достать одно единственное имя, соответствующее и голосу и образу, хранящееся в памяти. Это был Оби-Ван Кеноби, магистр ордена джедаев. Она вспомнила его, так как слышала запись его речи в одном из голокронов, что хранились в храме джедаев, ныне принадлежащем имперскому инквизиторию, состоявшему из обращённых к тёмной стороне джедаев, по больше части оставшись ими же. И что более было важно во всём этом так это то, что по тому, как он говорил, сколько чувств и эмоций вкладывал в каждое слово, было понятно, что он был привязан к нему. Он был не просто его учителем, он был его другом. У Элейн никогда не было друзей и таковых вовсе не могло быть в её жизни, но по наслышке и собственным наблюдением за другими она знала, что это значит. Это был искусный инструмент для манипуляции для слабыми людьми.
Когда в ответ ему зазвучал голос Энакина, она даже вздрогнула, тут же обратив свой взор в его сторону. Его голос был пропитан холодом и жестокостью, он был похож на тот, что она слышала почти каждый день от Дарта Вейдера. Это был роковой день его полного обращения на тёмную сторону силы. День, когда он перестал быть Энакином Скайуокером и стал никем иным, как Дартом Вейдером. Слова Оби-Вана о том, что только ситхи все возводят в абсолют, всецело подтверждали её догадку. Но не успела она опомниться, как услышала разразившееся громом знамение начала смертоносной дуэли. Поединка двух адептов Силы. И только в этот момент она вспомнила о том, что там в реальности в текущий момент началась такая же дуэль, а фраза, ознаменовавшая её начало, принадлежавший в этом мире Энакину Скайуокеру, прозвучала там, но принадлежала уже Дарту Вейдеру, который ответил на её выпад в его сторону. Однако она понятия не имела, как вернуться обратно, в то время как время перестало подчиняться ей и возобновило свой ход вопреки её воле.
- Сражайся здесь. Сражайся там. У прошлого и настоящего нет границ. Я помогу тебе увидеть это, - прозвучал вновь голос из ниоткуда, раздавшись рокотом в затянутых непроглядной мглой небесах. И в это же мгновение, её губы неподвластно ей задрожали, беззвучно выплёскивая слова, сливавшиеся в целые предложения, на древнем мёртвом языке ситхов. Элейн слышала их звучание в своей голове, но ей с трудом удавалось уследить за всеми хитросплетениями речевых оборотов, которые она просто-напросто не могла даже знать. Это был высший пилотаж ситской магии, который был ей неподвластен. Лишь урывками она могла понять, какое непревзойдённое заклинание она сейчас пытается сотворить, затрагивавшее не только её и не только его, но пространство и время целиком. Прошлое и настоящее, неизвестная ей вулканическая планета и звёздный разрушитель, дрейфующий на орбите планеты, находившейся за тысячи световых лет от неё. Всё слилось воедино, стерев все видимые границы между прошлым и настоящим. 
На одно мгновение в глазах весь мир прекратил своё существование, погрузив её в непроглядную темноту, где не было ничего, кроме неё, взмахнувшей световым мечом, горящими багрянцем. И только когда в ответ её клинку зажёгся другой клинок, а тишину разорвало тяжелое механическое дыхание, все краски мира вернулись к ней, но вместо серых стен помещения на "Опустошителе" она вновь увидела раскалённые до красна лавовые реки, затянутое мглой небо и посадочную платформу, на которой вот-вот должна была разгореться дуэль. Она стояла там, где был Оби-Ван Кеноби, а на месте Энакина, только что совершившего ослепительное сальто назад, Дарт Вейдер. Их световые мечи схлестнулись вместе. Синий с синим. Красный с красным. С намерением, понятным только Силе, повторить этот день вновь.