- Ты сдавленно и чересчур часто дышишь, - помогая ей встать с видом скептика, произнёс он ей, прищуривая свои глаза. Несмотря на то, что никаких видимых повреждений не было, даже хоть какой-то новой царапины, которую он не видел у неё до начала схватки с трандошанцами, сам факт, что каким-то образом она оказалась на земле, наталкивал на мысли о том, как это произошло. Поверить в то, что она просто-напросто оступилась и повалилась на землю, он не смог бы ни за что, и в то, что трандошанец аккуратно опрокинул её, легонько толкнув, тоже. Вывод о том, что на самом деле произошло, напрашивался сам с собой, учитывая то, что Ардену было подвластно видеть, слышать и даже чувствовать больше, чем кому-либо из других людей. Он со всей силы ударил её по груди, неважно кулаком ли или плечом, или ногой, и, зная о неистовой грубой силе этих ящеров, можно было быть уверенным на все сто процентов, что удар был сильнее, чем в принципе могло выдержать тело без каких-либо последствий. Так что, когда она заикнулась про бакту, увидев его собственные раны, которые в отличие от её собственных были на виду, он со всей серьёзностью и обеспокоенностью, на которую вообще был способен, добавил. - И медицинский сканер, возможно, даже хирург.
Впрочем, вся эта обеспокоенность сползла с лица в тот момент, когда в ответ на его похвалу, в которой он упомянул крестовые походы мандалорцев, после мимолётных смущения и растерянности она ответила бурчанием, словно была недовольна тем, что он озвучил. Это заставило Ардена застопориться на месте, а лицо погрузить в задумчивый вид, лучшим образом отражавший истинную его сущность. Он был мыслителем. Он ни за что не стал бы великолепной ищейкой, которая могла найти что угодно, практические не имея каких-либо зацепок и данных, полагаясь исключительно на собственные гипотезы, предположения и ступенчатый детальный анализ с проработкой до мелочей всех причинно-следственных связей, которые всегда сводились к единственному верному пути, если бы действовал по наитию, не будучи скептиком, не подвергая сомнению всё каждый раз, когда что-то происходило. Даже то, что он предпочитал не вмешиваться в работу того, что и так отлажено работало и до него, основывалась на том, что он анализировал весь процесс, впитывая себя как губка информацию для последующей обработки, делая из этого все необходимые выводы, на которых в дальнейшем полагался в своих действиях. И вот сейчас столь резкое изменение линии её поведения, заставившее её поскорее удалиться от него подбирать свой меч, навеяло новый поток свежих мыслей, которые нужно было сопоставить со всем предыдущим, связанным с ней.
Тавиш не была столь загадочной личностью для него, а потому со временем, чем больше он с ней общался, чем больше наблюдал за ней, тем яснее становилась картина, дополняя скудные данные досье и прикреплённого к нему психологического профиля. Осознанная история Тавиш началась ещё с ранних лет, когда её мать, вероятно, с момента, как та научилась крепко стоять на ногах, начала наставлять её на путь, по которому следовала сама. Не трудно представить, через какие тяготы и лишения, а также промывку мозгов ей пришлось пройти за всё время до своего тринадцатилетия. Даже короткого личного общения с её матерью хватало с лихвой, чтобы сделать поверхностные, но всё же правдоподобные представления о её характере и взглядах на жизнь. Если она настолько легко поддалась его провокации, заключавшейся в принижении достоинства мандалорцев, поскольку те давным-давно забыли свой истинный путь, то можно было заявить и не ошибиться, что она была той ещё идеалисткой, готовой рвать и метать, для того чтобы отстоять идеалы Дозора Смерти. Что-то важное произошло в момент тринадцатилетия Тавиш, ставшей уже совершеннолетней к этому моменту, согласно традициям мандалорцев при условии, что она прошла суровое испытание, именуемое верд'готен. Что-то произошло между ней и матерью, что заставило последнюю покинуть родной дом, бросив не только Тавиш, но и мужа, а также двух сыновей, которым на тот момент было всего-ничего. Что-то оттолкнуло Тавиш от мандалорского пути, прививаемого матерью, направив её совершенно по-другому пути. Охотник за головами из Дома Пареймксор на протяжении трёх лет, а затем остаток жизни до сегодняшнего дня штурмовик на службе Галактической Империи. Всё это, приплюсованное к тому, что её не сильно впечатлила похвала, отсылавшая к тем самым крестовым походам, являвшимися частью великого прошлого, было величие которому Дозор Смерти так хотел вернуть, вновь ввергнув Галактику в хаос кровопролитных войн, говорило о том, что именно это и оттолкнуло Тавиш в тот переломный момент. Что ж судя по всему это был отнюдь не самый лучший комплимент, который он мог сделать ей, однако он дал ещё больше ясности относительно её личности.
Хоть его слова и не были ложью, однако они не были законченными, не отражали всей сути и морали, которые он планировал донести до неё. И в таком незаконченном несовершенном виде противоречили тому, что он говорил ей раньше о недостатке её умений и навыков для противостояния кому-то вроде него. Она с легкостью могла неправильно расценить всё сказанное, оценивая повреждения полученные ей в схватке против трандошанца и те, что получил он. По всем очевидным признакам он пострадал больше, а значит представлял куда меньшую угрозу для них, чем она, но посчитать так было бы явным заблуждением. Сражайся он с тем самым трандошанцем в полную силу, используя свои во много возросшие с момента последней встречи с представителем этой расы способности Силы, а также навыки фехтования, у ящера не было бы не единого шанса на успех. А потому он был по-прежнему верен своим словам, считая её количество знаний достаточным для противостояния даже трандошанцам, но отнюдь не хорошо обученному адепту Силы. И именно эта правда содержалась в продолжении того, что он намеревался ей сказать касательно мандалорских крестовых походов, столь восславляемые людьми, как её мать. А потому, как только Тавиш вернула свой второй меч обратно в ножны за спиной и посмотрела на него, ненадолго задержавшись на месте, он медленно подошёл к ней, но уже без всякой улыбки на лице и куда более серьёзным тоном произнёс, заканчивая начатые им слова:
- Неважно были или не были. В конце концов исход был бы один и тот же. Хоть мандалорцы были и являются до сих пор почти непревзойдёнными воинами, не раз ввергавшими Галактику в хаос и кровопролитие, они никогда не были хорошими правителями, а что ещё более важно, никогда не начинали эти крестовые походы по своей воле. Из раза в раз за кулисами сцены, на которой разворачивалась война, которую так восславляет Дозор Смерти, как единственную самоцель своего существования, всегда находились адепты Силы, руководившие всем представлением. Мандалор Наивысший, бывший великим воином, заслужившим свой титул кровью своих многочисленных врагов, объединивший ваши разрозненные кланы воедино, был пешкой в игре империи ситхов, готовивших своё вторжение на территорию Республики и решивших подготовить плацдарм, ослабив как можно сильнее Республику. Думаешь, столь горделивый представитель древнейшей расы таунгов, являвшейся прародителем вашего народа, так просто преклонил колено перед кем-нибудь и стал бы добровольно марионеткой? Нет. Он осознавал, что не может ничего противопоставить ситхам, владевшим Силой и световым мечом намного искуснее, чем кто угодно из ордена джедаев, а потому признал их властителями, а позже был убит в честном бою Реваном, забравшим его маску, тем самым лишив кланы единственного лидера на долгое время. Несмотря на все свои первоклассные боевые навыки, превосходящим на несколько голов даже тех же самых трандошанцев, не могли соревноваться с сильными джедаями или ситхами. Именно поэтому они почти непревзойдённые воины, и никакой крестовый поход не начнётся, пока в этом не возникнет нужда у тех, кто сильнее их. Поэтому пусть моя похвала не вводит тебя в заблуждение, мои слова о том, что твоих выдающихся навыков недостаточно для схватки с кем-то вроде меня, до сих пор актуальны, хоть я и признаю, что твои навыки ближнего боя с холодным оружием превзошли мои первоначальные ожидания.

Несмотря на то, что Тавиш разительно отличалась от своей матери в своих понятиях и принципах, а также манере вести диалог, общие черты, рождённые за время их совместного бытия, за время которого последняя пыталась поставить её на нужный ей путь, всё-таки были. Мандалорская гордость, не позволявшая всецело взглянуть на картину происходящего вокруг, заставляла сосредотачиваться на всём том, что хоть как-то могло её уязвить, и вступать в противоборство, заглушая потуги холодного расчётливого ума проанализировать всё до последней капли, не вырвав ни единого слова из контекста, и понять не только общую суть всего услышанного, но и разобраться в том, что лежало между строк. Однако не всё было потеряно для неё, ведь так или иначе пусть и не сразу, когда шторм эмоций отступал, давая достаточно места рассудку, для того чтобы обдумать всё, она делала то, что он от неё хотел. Думала и старалась понять. Несомненно назвать речи Ардена простыми и прямолинейными было нельзя от слова совсем. Он не выносил мораль и суть своих речей на поверхность, словно выкладывая на тарелку с голубой каёмкой нарезку из фруктов, но и не прятал её слишком глубоко, не ставя для себя цели полностью запутать её, задурить ей голову и ввергнуть в смятение. Несмотря на то, что время от времени ему приходилось прибегать к объяснениям сказанного ранее, он не был намерен разжёвывать ей каждое слово, оставляя возможность самой завершить все причинно-следственные связи и довести логические цепочки до ума, а потому этим он лишь наводил её на верный курс, отправляя в свободное плавание. Вот и в этот раз он постарался донести до неё, что она вновь пытается не уйти в ту сторону, сосредоточившись лишь на его словах о превосходстве его над ней.
Впрочем, именно предшествовавшее его словам её касание кончиками пальцев до его губ позволило ему сохранить самообладание и сдержать свой порыв выдать эти объяснения в менее мягкой форме. В какой-то момент ему показалось, что её вновь захлестнёт волна обиды и боли и очередного витка выяснения отношений им двоим не миновать, однако именно это касание дало ему понять, что в этом нет нужды. Возможно, не будь между ними всей этой близости, то она и вовсе не стала бы даже слушать эти слова, а набросилась на него с виброклинками наголо, однако, не будь этого, она никогда бы этого от него и не услышала. Да и вообще всё их путешествие прошло бы по совершенно иному сценарию, а предугадать, каким бы он стал, было даже ему не под силу. К тому же этот её, казалось бы, ничем не примечательный жест дал ему понять, что она так или иначе принимала всё сказанное им, потому что любила, как бы дорого ей это не обходилось. И это давало сил верить, что его огромное терпение, на которое никто и никогда не мог рассчитывать, что с лихвой подтверждали Хикс, Хавос и майор, задушенные им за малейшую попытку испытать его, оправдано и ей просто нужно время, чтобы до конца определиться со всем тем, что ей довелось испытать, пережить, услышать и увидеть.
Однако всё это в конечно итоге перестало играть важную роль на время, а все размышления ушли на задний план, когда он услышал её тяжёлый громкий кашель, словно вот-вот она собиралась выплюнуть собственные лёгкие наружу, чуть позади себя, что рефлекторно заставило его обернуться в её сторону и обеспокоенно взглянуть. Несмотря на то, что он не застал тот момент, когда она сплюнула кровь на землю, поводов для беспокойства хватало и так. Медицинская помощь им и вправду требовалась незамедлительно, потому что он чувствовал, как постепенно и ему становится только хуже. Хоть ему пока что и хватало сил и концентрации, для того чтобы контролировать собственную боль, это не могло продолжаться вечно, о чём говорили перенасыщенные кровью, уже начавшей падать на землю, рукава. Однако Тавиш заставила его отвлечься от оценки собственных ранений и, несмотря на свой кашель и затруднённое сдавленное дыхание, решила ответить на сказанные им слова хоть как-то.
Сказанное ей лишь подтверждало его мысли на счёт неё, но улыбки это на его лице не вызвало. Он был слишком обеспокоен не своим, а её ухудшающимся состоянием, которое подсказывало ему, что удар трандошанца, повалившего её на землю, был куда сильнее, чем хотелось бы надеяться, и он мог что-нибудь ей сломать или повредить. Внимательно выслушав всё от начала и до конца, ни разу не перебив её, несмотря на то, что возможность для этого была в связи с длительными паузами на её попытки вдохнуть и выдохнуть, лишь время от времени кивая.
- Не говори больше ничего, только слушай, хорошо? - негромко обратился он к ней, когда до выхода оставалось совсем небольшое расстояние. - Я не обижаюсь на тебя за то, что ты не всегда можешь понять истинную суть того, что я говорю. Но это не значит, что я перестану говорить, а ты перестанешь слушать. Если ты и вправду намерена стать великим воином и неважно, во что это выльется, ты должна научиться полагаться исключительно на холодный расчёт, а не на собственные эмоции. Научись беспристрастно смотреть на всё, сказанное мной, если это касается твоего личностного роста. Будь то истории про мандалорцев и их роль на галактической арене в разные временные периоды или оценка твоих способностей. Мои слова никогда не несли намерения оскорбить или унизить тебя. Знания и умения - это всё, что я могу дать тебе сейчас. То, как ты с ними поступишь, зависит только от тебя. Поэтому, когда мы вернёмся я дам тебе время всё обдумать и разобраться с собой, а до этого времени слушай и запоминай, не пытаясь вступать со мной в агрессивные дебаты.
На этих словах их путь до ворот внутрь подошёл к концу и, когда они открылись, Арден первым вошёл внутрь, где их уже дожидался дройд, сопровождавший их сюда ранее. Не дав тому сказать ни слова, он спросил:
- Нам нужен врач немедленно. Где он?
- Следуйте за мной. Ваши вещи можете оставить здесь и забрать позже, - ответил дройд.
Наличие медицинского отсека на гладиаторской арене было весьма оправдано, ведь порой бои оканчивались смертью одного из оппонентов и тяжёлым ранением другого, а потому последнему требовалась незамедлительная помощь врача, искать которого где-то по станции, истекая кровью, было чистым самоубийством. Располагался он несколькими уровнями выше, а потому добрались они до него меньше, чем за десять минут. Когда Тавиш и Арден появились на пороге помещения, заставленного разделёнными ширмами койками, а также различным высокотехнологичным медицинским оборудованием, и в котором холодный белый свет отражался от таких же белых стен, почти ослепляя не привыкшие к такому глаза, старик с редкими прядями волос в халате оторвался от своих дел и тут же направился к пришедшим, поправляя круглые очки.
- Займитесь сначала ей, я подожду, - пусть и сдержанно, но в приказном тоне обратился он к врачу, а сам уселся на кушетку в углу.

- Да, в общем-то люди они везде люди, чем бы они не занимались и что бы ни умели. Физиология одна, различается лишь подготовка. Так что я просто умею держать боль в узде, чтобы не развалиться в неподходящий момент, - ответил ей Арден в той же шутливой манере, намекнув на одну из способностей, называемой одарёнными "контролем боли", позволявшую заметно увеличивать собственный болевой порог, тем самым практически нивелируя любую испытываемую боль. Довольно полезный навык, особенно если сражение в самом разгаре и отступить не представляется возможным, не раз спасавший ему жизнь в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях, когда смерть почти что дышала в спину. На самом деле Корус обладал набором похожих по своему принципу между собой способностей, позволявших контролировать тот или иной аспект жизнедеятельности организма, будь то дыхание, сердцебиение, болевой порог, сопротивляемость к ядам, токсинам и наркотикам. О многом из этого большинство даже не подозревало, даже те, кому довелось в своё время встретится с джедаями и даже видеть то, как они перемещают предметы в воздухе или бросают световые мечи, не знали о том, что такое вообще возможно. Конечно, эти способности были не столь полезны в бою, как те же молнии или удушение, но могли спасти жизнь там, где любой другой бы уже умер. Несомненно, Тавиш было неоткуда знать все эти вещи, а потому она и не представляла на что вообще он способен, однако рано или поздно она узнает если не даже всё, то многое.
Впрочем, не только она не знала многого о нём. Несмотря на то, что Арден знал довольно много о ней из личного дела, собственного расследования, а также из её собственных рассказов и довольно тонко научился чувствовать её, она по-прежнему хранила в себе много сюрпризов, как ящик Пандоры. Конечно, её талант к медицине уже не был для него какой-то шокирующей новостью, ведь на Татуине она уже успела продемонстрировать свою ловкость в латании других, но тогда в виду своего скверного состояния он практически не смог разглядеть и запомнить как это происходило, зато сейчас сил вполне хватало, чтобы оценить всю бережность и аккуратность, с которыми она подошла к делу. Её слова о том, что от всех ран, какими бы ужасными они ни были, не останется и следа, лишний раз подтверждали это. Окажись на её месте кто-нибудь другой, возможно, даже плохо запрограммированный дройд, или сам Арден, то всё было бы сделано куда хуже, а образования шрамов было бы не избежать. По правде говоря, он бы не расстроился, если таковые остались бы, ведь на его теле их было уже настолько много, что от парочки новых ничего бы не изменилось, но её забота о сохранении его кожи хоть в каком-то месте в первозданном виде заставила его так или иначе улыбнуться. Противиться её рекомендации - сидеть спокойно и не дергаться он не стал, а потому, вбросив намёк на интересную историю из своего прошлого, тут же замолчал, чтобы лишний раз не шевелить лицевыми мышцами. Однако не только он сделал это, так как оказывается и у неё была припасена какая-то история связанная с нексу, что лишний раз подтверждало то, что она была полна сюрпризов.
Она и вправду умела его удивлять, но не только своей богатой и насыщенной историей, предшествовавшей их встрече, но и довольно неожиданными поступками. Конечно, не все эти поступки нравились ему, некоторые от слова совсем не нравились, но то, что она сделала в ответ на его шуточное предложение о становлении персональным доктором, более чем ему нравилось. Этот краткосрочный, но полный нежности поцелуй напомнил ему о том, что их тёплые взаимоотношения начались с такого же робкого, но полного чувств поцелуя, а инициатором, что тогда, что сейчас выступала она. И было в этих двух моментах нечто такое, необъяснимо притягивающее, остающееся в памяти и сердце на долгое время, что заставляло забывать хотя бы на мгновение обо всём на свете. Поэтому он даже не сразу сообразил, что поцелуй уже закончился, а потому прозвучавшая из его уст шутка вышла несколько сбивчивой.
- Хорошо, постараюсь даже выполнить все эти предписания. Я быстро обернусь, - резко вставая на ноги, произнёс Корус. После всех манипуляций Тавиш над ним выглядеть он стал довольно бодро для человека, истекавшего не так давно кровью и старавшегося даже не говорить без лишней на то надобности, чтобы сэкономить силы. Впрочем, когда дело дошло до того, что бы начать делать шаги, необходимость отдыха и хоть какого-то восстановления сил дали о себе знать. Хоть ноги и не подкашивались, и даже не дрожали, шагал он довольно тяжело и не особо быстро, а потому его обещание обернуться быстро уже не звучало столь убедительно. Перед тем, как выйти наружу и направиться за оставленным в шкафчиках оружием, он в последний раз обратился к ней. - Ключ-карта от ящика не помешала бы, или я по-твоему силой мысли умею замки открывать?
Хоть сказанное им и звучала как шутка, не несущая за собой никакого подтекста, на самом деле значила много больше. Конечно, он мог с лёгкостью обойтись и без её ключ-карты, и даже без своей собственной, но это однозначно привлекло бы ненужное внимание и подозрения со стороны. Так что покинул медицинский отсек он только тогда, когда тонкая пластинка с чипом оказалась у него в руках. Поначалу идти было тяжело, не только в ногах, но и во всём теле отчётливо ощущалась слабость, а организм требовал не только хорошего сна, но и еды, потому что все калории, извлечённые из приёма пищи на корабле, были истрачены ещё на середине боёв на арене. Так что, как только он забрал все свои вещи, вернув всё на первоначальные места, а также её, и вернулся обратно, он сказал:
- Чем быстрее мы заберём награду, тем больше времени у нас будет на поесть и отдохнуть. Уверен, что не я один чувствую себя выжатым.

- Особенно, когда её вовсе не существует, - в шуточной форме поддержал её замечание Арден, хотя по большому счёту в его понимании никакой шутки здесь не было. Он и вправду не верил в это пресловутую удачу, на которую уповает каждый второй в Галактике. Контрабандисты, пираты, охотники за головами, наёмники, штурмовики, пилоты, да и вообще абсолютно все надеялись на её благоволение, чтобы прожить на ещё один день побольше, выбраться из самой неблагоприятной передряги, найти иголку в стоге сена и так далее. На самом же деле, как он и объяснял Тавиш ранее ещё во время путешествия в гиперпространстве, всё то, что списывали на удачу, везение или же судьбу, происходило исключительно по велению Силы в соответствии с её замыслом, который никому из живых постичь не было суждено. Даже джедаи и ситхи не могли всецело контролировать ход истории, лишь вписывая в пустые строки то, что считали нужным, при этом все их действия никак не выбивались из той концепции, что хотела создать Сила. Понятно дело, что мало кто из ныне живущих в Галактике вообще понимал это, ведь даже во времена расцвета Ордена Джедаев, блуждавших по Галактике тысячами, понимания того, кто они и что это за такая мистическая Сила, позволяющая перемещать предметы в пространстве, было не многим больше, а сейчас уж тем более. Несомненно к этому руку приложил император, желавший искоренить любые упоминания о джедаях, через Вейдера, инквизиторов и, конечно же, самого Коруса. Поэтому для того, чтобы полностью вписаться в собственную роль, нужно было отринуть всё это глубокое понимание природы вещей, непостижимых для обычных смертных, и называть их совершенно другими, но привычными для подавляющего большинства, именами. Удача. Везение. Судьба.
Искусство перевоплощения было очень тонко и глубоко познано Арденом, умевшим искусно прятать своё истинное лицо под множеством масок, скрывать свою первозданную роль на шахматной доске под множеством образов, некоторые из которых были настолько далеки от правды, что если бы они с Тавиш встретились совершенно при других обстоятельствах, а потом она узнала бы, кто он на самом деле, то ни за что не поверила бы в то, что это был один и тот же человек. Именно поэтому вживание в роль контрабандиста давалось ему необычайно легко, словно по щелчку пальцев, да ещё и очень правдоподобно, что вряд ли кто-то, кроме тех, кто знал его, мог определить, что это всего лишь обман. Впрочем, Тавиш тоже довольно умело вновь вошла в свою роль, то ли это было связано с тем, что давным-давно ей приходилось жить под личиной совершенно другого человека три года, то ли у неё был к этому талант, то ли его присутствие рядом так сказывалось на ней. В любом случае всё это играло исключительно на руку его плану, поэтому, опустошая свой бокал, он одобрительно кивнул ей.
По правде говоря, с того самого момента, как между ними загорелись эти чувства бушующим пламенем, он начал открывать в ней совершенно другие стороны, о которых невозможно было узнать из личного дела и догадаться, исходя из психологического профиля. Сказать, что ему нравилось абсолютно всё в ней, что он был без ума от неё, а потому забывал обо всём на свете и видел исключительно хорошее, было нельзя. Если бы это было именно так, то ни о каких ссорах и речи нельзя было вести, а о рациональном холодном расчётливом уме можно было и вовсе забыть. Как говорится, чувство любви притупляет чувство долга, благо, что это высказывание к ним ни коим образом не относилось, как и все остальные шаблоны о влюблённых. Неизвестно как долго продлится их роман, как он изменится по прошествии лет, во что выльется и что их ждёт впереди, тем не менее на данном этапе всё происходило так, как должно, а потому явных причин для беспокойства не было. Однако то, кем он являлся, каким человеком был, что совершал в жизни и что только предстояло ему совершить, не позволяло быть уверенным на сто процентов, что жизнь не извернется в петлю Мебиуса, откинув их обратно к тому, с чего они начали. Впрочем, так далеко смотреть вперёд он не умел, а потому предпочитал ограничиваться ближайшим будущем, в котором всё должно было быть нормальным, а как будет дальше покажет время.
- Наслаждайся, - ухмыльнувшись тому, как резво внутри неё оказалась ещё одна порция уже другого напитка, являвшегося одним из самых убойных, а также последовавшей за этим реакцией, произнёс он, дружественно похлопав по плечу. Вот ей точно таблетка детокса была крайне необходима, потому что неподготовленный и несведущий человек, знавший в своей жизни лишь эль, да вино, мог с легкостью стать жертвой красивых и манящих цветных жидкостей, просящихся в руки. Далеко не все из них были отвратительными на вкус, некоторые наоборот были настолько вкусными, что люди буквально заливали их внутрь один за другим, не обращая внимания на то, что они были отнюдь не освежающими. Естественно те, кто их придумывал и делал, не рассчитывали на то, что у кого-то вообще есть подобные таблетки, так как в открытом доступе их просто-напросто не было, а если и были, то намного хуже по качеству и эффективности.
- Уважаемые потенциальные участники "Большой игры", просьба пройти к стойке регистрации и перевести свои денежные средства в игровые фишки, - прозвучал звучный зазывающий голос администратора из динамиков, и в то же мгновение с разных уголков большого зала начали стягиваться соперники, среди которых был тот самый франт из турболифта.
- Ну, раз удачи не существует, то остается надеяться на ловкость рук и хорошую память, - приложив два пальца к виску и следом отдёрнув их в сторону, словно извращенно отдав честь, обратился он к Тавиш и направился регистрироваться на участие в игре.
Несмотря на то, что армией в этом месте даже и не пахло, всё прошло довольно слаженно и дисциплинировано, словно регистрировали не шулеры и пройдохи, а штурмовики с годами строевой подготовки за спиной на сборочном пункте. Поэтому как только процесс регистрации был завершен, а игроки расселись по своим местам, усеяв игровые столы в центральной части горами фишек, на которые, если сложить их все вместе, можно было купить себе целую планету с небольшим флотом, было объявлено о начале "Большой игры".
- Жаль, что Империя ничего не может сделать с тем, что в местах, подобных этому, на кон ставятся не только захолустные планеты во Внешнем кольце, но и те, что входят в состав Империи, - с явным презрением в голосе произнёс подошедший к Тавиш мужчина, заметно выделяющийся на общем фоне. Из его слов уже можно было догадаться, что он хорошо относился к Империи, а, увидев его очень запоминающуюся внешность, можно было сразу понять, что он не просто хорошо относился к ней, а жил службой ею. - Полагаю, вы прекрасно знаете кто я, но, соблюдая нормы этикета, всё-таки представлюсь. Уилхафф Таркин. А вы, полагаю, Вэл Фартон. Я был удивлён, увидев вашего напарника и вас на арене. Занимательное зрелище. Не сказал бы, что я фанат такого варварства, но, чтобы лишний раз убедиться в выдающихся способностях Руки императора, того стоит.
Последние слова были сказаны им крайне тихо так, чтобы никто из стоявших поблизости не услышал ни единого слова. Конечно же, Таркин знал, кто такой Арден Корус, кому он служил и каким образом служил. Он вообще был одним из немногих моффов, кто был ближе некуда к самому императору и всем тайнам государства, при этом сделав свою карьеру и имя с самых низов.

Таркин отнюдь не был дураком или глупцом, не замечающим очевидного и не умеющего делать выводы и правильные безошибочные умозаключения, иначе бы он никогда не стал тем, кем являлся, и вряд ли бы имел такую репутацию. Во всей Галактике было не так уж много людей, которые всецело оправдывали те слухи, что о них ходят. Конечно, это было довольно опасное предприятие распускать слухи про гранд-моффа Таркина или про Дарта Вейдера, да даже про безызвестного Коруса. Аманда Хикс была живым, а точнее мёртвым, примером этого утверждения. Несмотря на то, что он пробыл в качестве командующего "Беспощадным" всего-ничего, он уже успел громко заявить о себе и сделать так, чтобы все дважды думали перед тем, как что-то сказать или сделать. После казни подполковника Хавоса особо жестоким способом в присутствии тех, кто мог бы разнести эту информацию, уж точно. И как ни странно все из перечисленных выше личностей обладали крайне развитой памятью и аналитическим умом, способным выстраивать огромные схемы, связи и логические цепочки, основываясь лишь на малейших наблюдениях. Поэтому выбранная Тавиш модель поведения в его присутствии тут же была осознана и принята. Неизвестно на что он рассчитывал изначально, вообще заводя подобный разговор, однако такое развитие разговора ни капли не сбило его и ни коим образом не отразилось ни на лице, ни в голосе. Он был удивительно сдержан и сосредоточен, словно декламировал что-то с трибуны под пристальным взглядом миллиардов тысяч глаз и одной парой цвета расплавленного золота, которую можно было различить из под плотного чёрного капюшона, без права на ошибку. Знала ли Тавиш, что в каком-то роде она была куда свободнее, чем тот же Таркин, Вейдер или Корус, в своих действиях. Она могла жить так, как хотела, с небольшими поправками на субординацию. Могла ошибаться и получать лишь выговор или небольшую пометку в личное дело и продолжать жить, как раньше, словно ничего не было.
- Полагаю, он хорошо ознакомился с вашим личным делом. Рекомендация от Дарта Вейдера значит многое, полагаю. Но несомненно я спрошу у него об этом при удобном случае. Не сегодня, конечно, и не здесь. Тем более, что могу с уверенностью заявить, что вы покинете станцию спустя несколько часов после окончания "Большой игры", если не раньше, - спокойно ответил он ей, проигнорировав замечание про её подготовку, проявленную на арене. На его памяти были и более... способные личности, по крайней мере ему так казалось. Запустив руку во внутренний карман кителя, он несколько секунд покопался в нём, после чего, выудив тонкую инфокарту, незаметно протянул её ей и добавил. - Здесь то, что спасёт ваше... бедственное положение.
Когда Тавиш сообразила о том, как аккуратно и вежливо выйти из разговора, никак не задев самолюбие гранд-моффа, известного за свою нелюбовь к неуважительному поведению, он лишь понимающе едва кивнул головой и, заложив одну руку за спину, направился прочь, за мгновение неожиданно исчезнув так же, как и появился. Возможно, именно в этом и была суть его появления. Инфокарта с какими-то данными, необходимыми для их дальнейшей миссии. Вопрос лишь в том, откуда он об этом узнал и насколько много он знал, ведь план был сделан практически на ходу. Шпионы, агенты донесли ему или же сам Арден сообщил ему об этом в какой-то момент времени. Однако что точно было ясно, что Таркин был довольно хорошо знаком с Корусом и даже был с ним в отнюдь не плохих отношениях, раз тот содействовал ему.
- Хотите сделать ставку на какого-то игрока, мисс? - обратился к ней молодой голубоглазый парень, стоявший за стойкой тотализатора, в элегантном чёрном костюме.