- Тогда, просто получай удовольствие и дальше, это твоя первостепенная задача, - непринуждённо произнёс Арден, будучи полностью довольным полученным от неё ответом. На самом деле и для него сегодняшний день стал если не самым запоминающимся из всех, то однозначно самым приятным и счастливым из всех. Всё то, что происходило между ними, было для него в новинку, а потому внутри загорелось специфичное чувство какого-то азарта и предвкушения, подначивающих продолжать идти вперёд, чтобы узнать, что ещё такого случится, какие ещё новые эмоции, чувства и переживания ему предстоит познать благодаря ей. Именно поэтому он был несказанно рад тому, что перед своим отбытием взял её с собой в своё путешествие, которое вот-вот должно было окончательно начаться после четырёх часового перелёта, пролетевшего по щелчку пальцев.
Когда "Кровавый ужас" совершил посадку, плавно и аккуратно приземлившись на одно центральное в носовой части и два располагавшихся в кормовой части по краям шасси, о чём оповестил еле ощутимый толчок и глухой звук, раздавшиеся внутри. Быстро пробежавшись пальцами по нескольким десятком тумблеров по разным сторонам от себя, переключая их в положения "выключено" или "спящий", Корус вскочил со своего кресла и остановился рядом с дройдом-астромехаником, внимательно вслушиваясь в затихающий гул двигателей и отключающихся одна за другой систем. Несмотря на то, что звучание, эхом разошедшееся по всему кораблю, было ровным и по-своему мелодичным, время от времени слышался какой-то странный скрежет, резко бьющий по ушам, которого раньше он никогда не замечал. Однако понять с чем связан источник проблемы сходу он не мог, несмотря на то, что был довольно сведущим в плане обслуживания своего корабля и при наличии достаточно времени и целого арсенала инструментов мог даже самостоятельно разобрать его по запчастям, не хуже чем те же джавы с Татуина, как ни странно вслушивающийся вместе со своим хозяином R2 тоже не мог сходу определить, где скрывалась неполадка, о чём оповестил неопределённым вдумчивым пиликаньем с нотками грусти.
- Ты лучше общаешься с Ужасом, поспрашивай у него, что не так. Сверься с результатами ТО и проведи повторную диагностику, они определённо что-то пропустили, - обратился к дройду Корус, обводя взглядом всё пространство кокпита. Особенностью, которую можно было трактовать и с положительной и с отрицательной сторон, было то, что все силовые кабели и основные узлы были спрятаны под никак не обозначенными и трудно снимаемыми панелями, из-за чего ремонт был значительно затруднён, если техник не знал где и что находится. Даже сам Корус по-началу путался, так что потребовался по меньшей мере год, чтобы начать более или менее свободно ориентироваться, но, несмотря на то, что теперь он мог даже с закрытыми глазами это делать, основные обязанности по обслуживанию лежали по-прежнему на дройде-астромеханике.
- Бип-куп-вуп*, - недовольно ответил R2-S6, подключаясь к консоли.
- Меня не будет почти двадцать четыре часа. У тебя будет достаточно времени, - ободряюще похлопав его по голове, сказал Корус и тут же перевёл свой взгляд на Тавиш. - Подожди меня здесь, я скоро вернусь.
Под недовольное ворчание дройда о том, что ему вечно приходится работать без какой-либо помощи со стороны, а также переделывать одну и ту же работу за бездарями, которые не знают как правильно держать магнитный ключ, он вышел из кокпита, на ходу накидывая капюшон на голову, тут же скрывшее его лицо. Если он и мог всецело довериться и открыться Тавиш, то на других то же самое отнюдь не распространялось. Скользнув рукой по стене, он нащупал кнопку, ответственную за опускание трапа, и надавил на неё. Зашипели магнитные замки и начался процесс разгерметизации, после чего трап не спеша пополз вниз, а внутрь начал проникать посторонний свет. Спустившись по трапу вниз, Арден стремительным шагом направился на встречу с имперскому агенту Фалиту, работавшего под прикрытием на станции. Ему уже доводилось несколько раз пересекаться с ним, но это не было связано с какой-либо более или менее серьёзной миссией. В этот же раз Фалиту пришлось изрядно поработать, чтобы предоставить Руке императора всё то, что он от него потребовал. Фалит так же пошёл тому навстречу, а потому они очень быстро пересеклись, синхронно остановившись в двух шагах друг от друга. Позади агента стояли несколько дройдов-насильщиков с довольно тяжёлыми на вид металлическими контейнерами, которые тут же были опущены на землю по приказу своего господина.
- Мне распорядиться, чтобы дройды доставили всё на ваш корабль? - первым заговорил Фалит.
- Нет. Прикажите им отойти подальше, - категорично ответил Корус и, дождавшись, пока они исчезнут с его глаз, продолжил. - Идентификационные карты?
- Да, как вы и просили. Хардин Ройс и Вэл Фартон, - достав из внутреннего кармана кителя две небольшие карточки и протянув их вперёд, произнёс Фалит. - Оба находятся в розыске в нескольких планетарных системах. Империей назначена награда за их поимку в размере пятнадцать тысяч кредитов за каждого. Так же на имя Ройса я сделал капитанского удостоверение, а "Кровавый ужас" был переименован в "Лунную тень". Не волнуйтесь, идентификационные карты сделаны лучшими специалистами имперской службы безопасности, к тому же, если вдруг возникнет необходимость, "легкодоступные" имперские архивы подтвердят существование обеих личностей.
- Вы хорошо потрудились, Фалит, - забрав обе карточки и покрутив их в руках, разглядывая на малейший изъян, который мог выдать их поддельность, и не найдя такового, произнёс Корус.
- Это моя работа, сэр, надеюсь, что в случае вашего успеха, вы упомяните моё имя в разговоре с императором, - всё также безразлично, как и прежде, сказал он, но в его взгляде легко читалась надежда на исполнение собственной просьбы. - Вся одежда и обмундирование из вашего списка в этих контейнерах. Если от меня что-то ещё потребуется...
- Посмотрим, - протянул Арден и тут же перевёл всё своё внимание на контейнеры. Лёгким взмахом руки они оба поднялись в воздух и пролетели над их головами, зависнув за его спиной. Уже разворачиваясь в обратную сторону, он резко закончил их разговор. - Это всё. Вы свободны.
Больше всего на свете Корус не любил, когда кто-то начинал упоминать имя императора в разговоре с ним, а особенно с просьбой замолвить словечко за их "помощь", которая являлась их прямой обязанностью, ему. Арден, будучи одним из главных шпионов на службе императора, знал многих из них, а большинство и вовсе ему подчинялось напрямую, как и самому Палпатину, однако редко кто из них позволял себе вслух заявить об этом. Не будь Фалит одним из лучших в своём деле, то непременно удосужился бы в этот момент смерти за это, а так всего лишь поймал на себе невидимый прожигающий взгляд. До того быстро дошло, что он допустил оплошность, а потому за считанное мгновение его и след простыл.
- Я жду тебя в общем холле, - громко произнёс Корус, поднимаясь на корабль, держа в воздухе перед собой два контейнера. Конечно, их можно было бы поднять и без помощи Силы, но тогда бы пришлось делать это в два захода, потому что они были довольно громоздкими. Поставив оба на пол неподалёку от дивана, он снял с них крышки и внимательно посмотрел на аккуратно сложенные в них вещи.. Там было всё от нижнего белья до целый костюмов, от носков до перчаток, одних лишь штанов было пять вариантов, то же самое относилось и к весьма разнообразной верхней одежде. Конечно, это заметно отличалось от привычного ему гардероба, но для дела подходило как нельзя к стати. Учитывая то, что на какое-то время предстояло полностью выйти из образа Руки императора, отказавшись от тёмной мантии и даже светового меча, данная одежда была лучшим вариантом, но требовала доработки. На этот раз в уходе, для того чтобы переодеться, в собственную каюту не было нужды, а потому он принялся снимать с себя мантию прямо посреди общего холла.

*Это займёт много времени

- Ещё бы, - блеснув искренней полной непритворного увеселения прозвучавшей из её уст шуткой, ответил Арден. Ему нравилось, как она шутила независимо от того, насколько удачно был подобран для неё момент, хоть и порой это было совсем не к месту. Хотя, как ему казалось, ей вообще было всё равно какой сейчас момент, и делала она это на уровне рефлексов, вовсе не задумываясь ни над тем, с кем она говорит, ни о возможных последствиях. Конечно, если бы всё в их отношениях повернулось бы совсем иначе с самого начала, не заинтригуй она его собственной личности с первого дня их знакомства, тем самым заставив его проявить интерес, как минимум, к собственному личному делу, то вряд ли бы он услышал нечто подобное из её уст да и при таких обстоятельствах.
На самом деле, после того, как он хоть немного узнал о ней, а также сопоставил всё это с тем, что ему довелось увидеть на Нар-Шаддаа, он сделал кое-какие приблизительные наброски у себя в голове относительно не только её характера и модели поведения, но и предрасположенности к тем или иным вещам. Она была импульсивна и спонтанна в своих поступках и принимаемых решениях, которые посещали её голову по щелчку пальцев, позволяя не потеряться даже в самой экстренной ситуации. К тому же, эти качества, несмотря на явные замашки хорошего лидера, приводили к тому, что она старалась взять всё в собственные руки, в виду чего остальные были больше балластом, чем помощью. Именно, исходя из этих рассуждений и умозаключений, он посчитал, что такой боец, как она не должна прозябать, как остальные, довольствуясь лишь тем, что ей дали, и неважно насколько сильно ей это подходит. И самое меньшее на тот момент, что он мог сделать для достижения этого, так это хорошенько промыть мозги полковнику Сохару, не усмотревшего или не до конца понявшего то, что в его рядах скрывается живая аннигилирующая машина смерти, а также дать ей оружие более подходящее под этот неформальный ярлык. Штатные бластерные винтовки Е-11, которыми был укомплектован штурмовой корпус, не были отнюдь плохими, но их огневой мощи явно не хватало, чтобы реализовать весь свой потенциал, а потому тяжёлый репитер TL-50, имевший колоссальную огневую мощь, скорострельность, а также несколько вариантов стрельбы, включая переход на дополнительный огонь, который позволял выкашивать врагов не хуже, чем метко брошенным термальным детонатором, подходил для этого куда лучше, что в конечном счёте во всей своей убийственной красоте продемонстрировала Тавиш во время их эвакуации со станции.
Теперь же, когда между ними и вовсе возникли тёплые отношения, а он знал о ней больше, чем кто-либо другой, и начал прекрасно чувствовать, вдобавок к этому пропуская всё через свой холодный расчётливый ум, привыкший просчитывать все свои и чужие действия хотя бы на ход вперёд, он был готов дать ей нечто большее, чем какой-то там тяжёлый репитер. И речь даже не о дорогом красивом нижнем белье, платьях, костюмах и тому подобном, а о самом дорогом подарке на свете, который сам для себя он открыл только благодаря ей сегодня, свою любовь. Но не бывает любви без страсти, которая хоть и не являлась в его глазах её главной составляющей или самоцелью, а потому он не нашёл лучшего способа, чем то, что происходило в этот момент. Однако в этот раз именно он заказывал музыку, словно решив отыграться за прошлый раз, когда первый решительный шаг сделала она, а не он, пребывавший на тот момент в сковывающем в действиях смятении, чего она в свою очередь не ожидала. Он действовал решительно и властно, взяв всю инициативу в собственные руки, что вылилось сперва в поцелуй, заставивший её изумиться и даже растеряться на парочку сладких моментов. Впрочем, когда он по факту не дал ей выбора остановить себя, она спасовала перед его непреклонностью и полным безумия желанием взять её прямо сейчас и здесь. Так что в ответ на её изумлённый вопрос, на который ответ был более чем очевиден, он лишь сладостно-коварно ухмыльнулся, издав лёгкий довольный стон.
- Я сделаю так, что у тебя сил и желания не будет даже думать о них или о ком-либо ещё, кроме меня, - внимательно наблюдая за тем, как последние куски ткани, скрывавшие самое драгоценное и желаемое от его взгляда, спадают на пол, хитро произнёс он. По правде говоря, ему хотелось быть единственным обладателем этого прекрасного создания возбуждающего до дрожи в коленках и заставляющего всю доступную в организме кровь приливать лишь к одному месту, на которое она, освободившись от белья, тут же переключилась. Но не успел он ответить на последнюю фразу, являвшуюся прямой отсылкой к его шуточному упрёку, как она уже оказалась перед ним на коленях и всего одним прикосновением заставила сорваться полному вожделения стону с его уст.
На этот раз настала его очередь отдать своё тело в её власть, позволив ей самостоятельно руководить процессом, а самому себе только и делать, что получать наслаждение от этого. В этот момент он даже пожалел, что не начал раздеваться поближе хотя бы к столу, чтобы на него можно было опереться, так как от её манипуляций, не только заставляющих запрокидываться голову кверху с закрытыми глазами и довольно громко постанывать, но и перехватывающих дыхание время от времени, он не мог даже спокойно стоять на ногах. Она настолько была хороша в этом, что весь его страстный порыв полный властности мог бы закончиться и на этом, дай он ей возможность продолжить подольше, но он хотел продолжения услышать эту часть мелодии наслаждения и от неё. Поэтому в одно мгновение очередного затишья перед новым витком, который вполне вероятно мог бы стать и последним, он аккуратно поднял её руками с колен и тут же следом одним рывком прижал к голографическому столу, после чего уже снова нежно посадил её на его край, придержав её при помощи Силы в момент, когда клал её на спину. Теперь настала его очередь взять власть и доставлять удовольствие уже обоим одновременно, к чему он немедленно приступил.
Впрочем, как и было им обещано ранее в дополнении к марафону, он не остановился на одном лишь столе, который в общем-то мог быть удобен лишь первое время, которого однако вполне хватало, чтобы дойти до точки кипения при правильном подходе к делу, по сравнению с холодным металлическим полом, следом с непревзойдённой лёгкостью сняв её с него и заставив встать ногами на пол, облокотившись на него. Поскольку не так давно его организм уже получил возможность выплеснуть всё, накопившееся внутри за долгое время, сбросив напряжение, то он мог спокойно продолжать заниматься любовью ещё долго, не оставив Тавиш без желанной разрядки, которую она по праву заслуживала после того, что сделала в самом начале, от мысли о чём голова до сих пор норовила запрокинуться кверху. Впрочем, когда очередь дошла до дивана, на который лёг уже он, а её посадив на себя сверху, он позволил ей поставить точку в этом танце, полном всей палитры оттенков удовольствия, для них обоих.
- Признаюсь, ненасытным оказался всё-таки я, но это исключительно твоя вина, - тяжело дыша, произнёс Арден то, что не смог до этого, расплывшись в источающей полное удовлетворение улыбке. Он и вправду ни с кем и никогда не испытывал ничего даже близко похожего и неважно, насколько кто там был искусен, но, что было куда важнее, он и вправду был счастлив рядом с ней, и дело было даже не в их сексуальных порывов. Однако чем больше было между ними этой трепетной близости, тем сильнее в нём просыпалось необузданное желание повторять это раз за разом, несмотря на усталость или что-либо ещё. К тому же, он совсем не хотел делить её с кем-либо, даже если это и будут представительницы или представители одной из древнейших в Галактике профессий, поэтому после слов о её вине, не скрывая улыбки, добавил. - И поэтому вместо похода по борделям тебя и меня ждёт продолжение марафона, но не здесь, а в каком-нибудь отеле... Иначе, боюсь, все доступные места здесь просто-напросто закончатся.

Несмотря на всю свою серьёзность, с которой он говорил с ней перед тем, как отправиться в душ, все сказанные им слова являлись одновременно и шуткой, и суровой правдой, и что из этого преобладало над другим даже он сам не мог понять. То, как он охарактеризовал себя сам, опираясь на всё то, что она ему говорила в шутку, было по большей степени той самой правдой, прекрасно отражавшей его истинную сущность, а добавление от неё к этому списку ещё и роли палача так и вовсе вырисовывала самую чёткую картину из всех возможных. С другой стороны, для неё, познавшей его намного глубже всех остальных на этом свете, он был и чутким, и нежным и даже порой весёлым, несмотря на всю свою мрачность и таинственность, из-за чего эта же характеристика начинала играть совершенно в других цветах. Хоть Тавиш этого и не увидела, поскольку в этот момент он уже спрятался от её глаз, наклонившись к её правому уху, но на его лице от этих слов блеснула улыбка, источавшая то ли веселье, то ли кровожадность, вид которой мог бы смутить кого угодно, возможно, даже и её. Порой он удивлялся, как изящно и непринуждённо ей удаётся подливать масла в огонь, независимо от того дарил он тепло или намеревался спалить всё вокруг себя дотла. Так и её шуточная фраза про то, что его жизнь, в которою он ей предложил окунуться, звучит как ад, нашла свой отклик, но многим позже, когда он уже закончил принимать душевые процедуры.
- Палач ждёт тебя в своём персональном аду, - с наигранной ухмылкой, в которой были перемешены серьёзность и задор, на лице, обратился он к ней, выходя из душа, и для пущего эффекта, который должен был отразить шуточность сказанного, злобно захохотал. По правде говоря, смеяться он не умел и никогда этого не делал, так что вышло довольно коряво, а оттого более пугающе. Впрочем, в его глазах и она не выглядела как постоянно смеющаяся легкомысленная девчонка, смеющаяся при первом удобном случае, так как хоть она и шутила довольно часто, но смеха после них он ни разу не слышал.
Когда Тавиш появилась в общем холле, Корус как раз заканчивал снаряжаться, засучивая рукава тёмно-серой укороченной куртки, которую он предпочёл не застёгивать, скрепив лишь её высокий ворот двумя широкими ремнями того же цвета, и следом надевая беспалые тактические перчатки. Поскольку попадать в места с экстремально низкими температурами им не предстояло, то всё остальное барахло, которое Фалит уже подобрал по собственному усмотрению, чтобы наверняка угодить ему, можно было оставить в ящике и больше не доставать, так как того, что он надел, было более чем достаточно. Корус был не из тех, кто менял свои одёжки по семь раз на дню, чтобы показать всему миру, какой он обеспеченный и утончённый, будь его воля, то он и вовсе из своей мантии не вылезал бы, которая за столько лет стала почти как вторая кожа. Именно поэтому закончив переодеваться, он лёгким взмахом руки вернул крышку на положенное место и следом откинул ящик целиком в дальний пустой угол, а увидев, что Тавиш тоже уже оделась, проделал тоже самое и со вторым. Конечно, хоть и Фалит подмочил свою репутацию в его собственных глазах, решив выслужиться перед императором через него, но стоило отдать ему должное, ведь Тавиш выглядела на десять из десяти, затмив образ белой брони штурмовика-коммандера с характерными синими полосами в его памяти. Дело было даже не в том, насколько хорошо всё подчёркивало её физические достоинства, а в полном соответствии к образу, который на короткое время должен был стать для неё единственным существующим, хотя первое тоже не было оставлено без внимания.
- Выглядишь, как та, за чью голову Империя платит пятнадцать тысяч кредитов, - усмехнувшись, прервал повисшую тишину Арден и следом протянул ей новую идентификационную карту на имя, которое они придумали совместными усилиями в самом начале полёта. Она даже была искусственно состарена, что придавало ей весьма поношенный вид, как и у его собственной. - Поскольку мы с тобой обычные контрабандисты, не так давно благополучно сорвавшие куш, облапошив барона Мериллиона Тарко, протектора Кейто-Неймодии, а не какие-нибудь джедаи, владеющие Силой и световыми мечами, нам нужно оружие. Хорошее оружие, чтобы пустить его в дело, если кто-то решит получить награду за наши головы. Правда не здесь, здесь его даже доставать нельзя, иначе нас быстро скрутят и отправят восвояси. Поэтому первым делом мы отправимся в торговый квартал на тридцать шестом уровне. Пойдём, Вэл.
Её новое сценическое имя прекрасно подходило под её новый образ, однако на языке ощущалось не так приятно, как её собственное, как в общем-то и его собственное придуманное имя. Бытует мнение, что имя человека, данное при рождении, одна из сильнейших печатей, которая намертво закрепляется за человеком, независимо от того, как он предпочитает себя называть. Оно неразрывно связано с его душой, являясь своеобразным её отражением. Подобные распространённые мнения чаще всего люди принимают за пустую болтовню, однако с точки зрения человека, просвещённого в Силе, эти слова не казались уж такими и бредовыми. Возможно, именно поэтому ему было трудно с лёгкостью принять тот факт, что теперь она не Тавиш Беккет, а Вэл Фартон. Так или иначе, через несколько часов он скорее всего уже не обнаружит подобных затруднений, а через несколько дней и вовсе всё вернётся на круги своя. Рука императора Арден Корус и штурмовик-коммандер Тавиш Беккет.
Перед тем, как начать спускаться по трапу, Арден взмахнул рукой вверх, и дверь в кокпит чудесным образом отворилась с характерным шипящим звуком, освободив из временного плена маленького дройда-астромеханика, который вряд ли понял, почему его там заперли. На самом деле, он случайно вспомнил про R2, только когда его взгляд на выходе из общего холла скользнул по запечатанной двери в кокпит, вызвав сначала недоумение, а затем неловкость на лице.
- R2, приберись в общем холле, если освободишься раньше, чем мы вернёмся, - прокричал он и, не дождавшись ответа, который вылился с его стороны в недовольное ворчание о том, что ему как будто заняться нечем, кроме как таскать ящики из стороны в сторону, выскользнул наружу, даже слегка зажмурившись от яркого освещения ангара. Без мантии, накинутого капюшона и светового меча на поясе Арден ощущался себя довольно беззащитным, хотя при нём всё так же оставалась Сила, способная поджаривать врагов молниями или ломать шеи, а также сдавливать органы при помощи телекинеза, но её, к большому сожалению, настолько открыто использовать в текущий момент не представлялось возможным. Именно поэтому он хоть и демонстрировал вполне естественно непринуждённую вальяжную походку, но шёл достаточно быстро, намереваясь как можно заполучить себе во владение хоть какое-то оружие.

- Найду, я же тёмный жнец, - не позабыв ответить на её раздражённую колкость касательно широкого профиля умений доступных ему, но не доступных ей, согласился Корус с утверждением, выдвинутым Тавиш касательно того, что даже если она вдруг умудриться отстать или вовсе потеряться, то он незамедлительно её сам и отыщет, вовремя схватив за шкирку. На самом деле, он удивительно спокойно отнёсся к её очередному приступу зависти, заставившей её поджать губы и резко скатиться до уровня ворчуньи, что было далеко ему не свойственно. Возможно, причиной тому было его понимание того, как это вообще выглядит с её стороны, ведь своими словами он по факту значительно принизил весь её многолетний опыт службы и всё обучение в лучшей имперской академии на Кариде, тесно связанные с владением бластерным оружием. Ему вовсе не хотелось, что бы она чувствовала себя ни на что не годной рядом с ним, однако, для того чтобы преодолеть это чувство, ей нужно было дойти до этого самой, а не с его подачки. Сравнивать себя с адептом Силы, а особенно с адептом тёмной стороны, было бессмысленным занятием, от которого проще известись в приступах бешенства и зависти, чем хоть как-то использовать это для личностного роста. Почему-то она резко забыла о том, кем она на самом деле является, чья кровь течёт по её венам, и сколько всего вкладывалось в неё с раннего возраста. Мандалорцы, будучи настолько далёкими от Силы, умудрились в своё время поставить половину Галактики на колени, и вся Республика с джедаями, владеющими Силой, не могла им ничего противопоставить. Единственным, кто тогда смог остановить смертоносный крестовый поход мандалорцев, был Реван и то только потому, что перенял тактику войны от тех же самых мандалорцев. Хотя навряд ли Тавиш так хорошо знала эту историю, иначе бы подобной реакции не последовало бы. "Наверное, стоит провести ей исторический ликбез, когда выдастся свободное время," - с задумчивым видом про себя сказал Корус, когда уже выходил из ангара.
Впрочем, чего у неё, как и у любого мандалорца, было не отнять, так это пресловутой прямолинейности и поспешных действий, опережающих рассудок на несколько шагов вперёд, что вылилось в её спонтанный выплеск эмоций на пилота воздушного кара. Конечно, не будь он в текущий момент обычным контрабандистом Хардином, то в сию же минуту впечатал того в ближайшую стену, переломав все кости, или бы пустил в ход свою гнетущую и веющую морозом ауру, заставшей бы его тут же сжаться до мелкой букашки, готовой исполнить всё, что от неё потребуется. Однако ему приходилось терпеть подобное отношение, довольно распространённое повсеместно, и контролировать свои эмоции и поступки, как канатоходцу, выверяющему каждый свой шаг и наклон тела, чтобы не сорваться в пропасть, над которой натянут лишь тонкий канат. Но для Тавиш, привыкшей рубить правду-матку в глаза, подобные церемонности были чужды, хотя это ни капли не мешало их делу. Есть люди и с куда более скверными характерами, рядом с которыми даже она покажется всего лишь вздыбившимся котёнком. А потому он даже не придал её порыву никакой негативной оценки, сочтя его более чем уместным в текущей ситуации.
- Она права, я вам плачу не для комментариев и каких-либо оценок, - сухо ответил он на немой вопрос, застывший на лице пилота, который явно не понял, чем это было вызвано. Слова Ардена слегка окатили его ледяной водой, заставив даже оступиться назад, чтобы создать дополнительную дистанцию, на которой ему было бы безопаснее находиться. Поэтому он тут же поспешил забраться на место пилота и взяться за штурвал, сконцентрировавшись на не менее бурном потоке из таких же каров разных дизайнов и размеров и вмещающих разное количество пассажиров. Корус в ответ на это лишь ухмыльнулся, поняв, что ему необязательно даже сверкать глазами и вкалывать невидимые иголки в кожу других людей, чтобы ввести их в подсознательное состояние страха. Ухватившись за ручку задней двери, открывающей доступ в салон, он потянул её на себя и, свободной рукой сделав приглашающий жест залезть внутрь, обратился к девушке. - Садись, Вэл, нам надо успеть сделать все дела до начала "Большой игры".
Одной лишь, казалось бы, незначительной фразой он моментально спровоцировал пилота проявить ещё больше интереса к состоятельным клиентам, несмотря на предшествовавший ранее запрет на это. Даже её имя Арден упомянул не случайно, ведь, окажись этот пилот чуть умнее, чем он казался на первый взгляд, то он непременно растреплет об этом бессчётному количеству третьих лиц, а может быть даже и разузнает, кто такая Вэл. Как и предполагалось, пилот клюнул на брошенную ему наживку, за которыми прятался острый крючок, с которого не то, что трудно, сорваться, а в принципе невозможно. Удержаться от вопросов об участии в "Большой игре" было выше его сил, ведь каждый на "Колесе" знал, что там крутятся баснословные суммы денег, а значит у его клиентов они имелись в достатке, что также подтверждалось тем количеством кредитов, которые Арден ему бросил ранее, даже не удосужившись их пересчитать. Корус был искусным охотником и рыболовом, а потому прекрасно знал и чувствовал на уровне интуиции, как лучше приманить свою жертву и в какой момент захлопнуть ловушку.
- Собираетесь участвовать в "Большой игре" сегодня? Вы ради этого прибыли на станцию? - прозвучал вопрос от пилота, как только Арден уселся рядом со своей напарницей на заднем кресле кара, закрыв за собой дверь.
- Да, - излучая максимальную непринуждённость и спокойствие, ответил он, и, не дав тому спросить ещё что-либо, добавил. - На противоположную сторону, и побыстрее. Хоть я и терпелив, но вот моя напарница, несмотря на все свои достоинства, терпеливостью не славится.
- Конечно, сэр, - кивая головой, словно истукан, пролепетал пилот, и буквально через несколько секунд кар взмыл в воздух, устремившись вперёд. Однако ожидать, что это заставит его замолчать и просто делать своё дело, было бы наивно, да и Арден отнюдь этого не добивался, наоборот подстегивая того сказать что-нибудь ещё, а потому спустя минуту-другую вновь послышался его голос. - Говорят, сам Лэндо Калриссиан сегодня будет присутствовать на игре.
- Лэндо Калриссиан? - с наигранной заинтересованностью переспросил Арден, сделав вид, что понятия не имеет, кто этот человек. Впрочем, он и вправду не знал, кем тот являлся, но безошибочно предположил, что он, должно быть, известный игрок в сабакк.
- Как же вы не знаете, кто такой Лэндо Калриссиан? - удивился пилот и недоверчиво взглянул в сторону клиента, однако, сделав вид знатока, тут же решил блеснуть своими знаниями. - Он очень известный контрабандист во Внешнем кольце и ещё более известный игрок в сабакк. В этой игре он никому ещё никогда не проигрывал, из-за чего считается самым богатым среди коллег по цеху.
- Это будет интересная встреча, - многозначительно протянул он, откинувшись на спинку кресла и вальяжно закинув руки за голову, сцепив пальцы в замок. План начинал принимать более чёткие черты, закрывая немногочисленные белые пятна на холсте под названием "Большая игра". "Если этот Лэндо и вправду так хорош в своём деле, то именно ему я в конце и проиграю, но перед этим выиграв хотя бы один кон," - рассуждал он, бесцельно цепляясь глазами за мелькавшие тут и там кары, до того момента, пока их собственный не затормозил.
- Приехали, - уведомил о конце их довольно короткого пути, за который пришлось выдать кредитов, с лихвой хватавших на целую бочку отборного кореллианского тёмного пива, а следом к ним прибавилась ещё пара золотых кредиток в качестве платы за "интересный" разговор и информацию, прозвучавшую в нём. Когда Арден и Тавиш уже покинули транспорт и начали удаляться от него, им вслед вновь послышался голос пилота, - Благодарю вас, сэр! Пусть удача будет на вашей стороне в "Большой игре".
- Наивный идиот, - тихо с нескрываемой усмешкой произнёс Арден, не оборачиваясь назад, и, подняв руку над головой, помахал тому на прощание. Когда они уже отошли достаточно далеко под пристальным вниманием окружающих, так же услышавших про намерения Ардена принять участие в соревновании для любящих чувство азарта богатеев и шулеров, ставших богатеями, он также тихо, как и в прошлый раз обратился к Тавиш. - Я спровоцирую Калриссиана играть со мной до последнего кредита и оберу его до ниточки, а в конце проиграю ему всё. 
План был и вправду хорош, хоть и для непосвящённого в его замысел человека звучал кране странно, ведь кто вообще в своём здравом уме решит умышленно кому-то проиграть хоть один кредит. Спровоцировать на необдуманные решения кого-либо было не сложнее, чем стрелять из того же бластера по врагу, ведь что для того, что для другого требовалось лишь знать как стрелять и куда стрелять, чтобы добиться необходимого результата. Раз этот самый Лэндо столь хороший и известный контрабандист, которого почему-то никто ещё не пришил с такой славой, значит у него во владении находится много кораблей, среди которых есть один самый лучший, являющийся самый ценный жемчужиной в его коллекции. Всё, что нужно было сделать, это только заставить его проиграть всё нажитое добро, а затем дать возможность отыграться, поставив на кон всё против одного корабля. Отказаться от возможности вернуть хотя бы миллион кредитов, не говоря уже о других разыгрываемых составляющих, было невозможно для столь азартного человека. "Он рискнёт. Я уверен," - с нескрываемой довольной ухмылкой на лице подвёл черту под своими рассуждениями Арден и только тогда переключил своё внимание вновь на Тавиш.
- Самое время делать покупки, - улыбнувшись во все тридцать два белых зуба, произнёс он, заходя в самый небольшой турболифт, в котором уже стоял какой-то молодой темнокожий мужчина с кучерявыми чёрными волосами и ухоженной щеголеватой бородой во франтовском ярком костюме. Сделав вид, что он просто-напросто не заметил его, Корус дождался, пока Тавиш зайдёт за ним следом, а лифт тронется, после чего вновь заговорил. - Я зачислил на твой счёт около ста тысяч, если не хватит, то добавлю ещё столько же. 

Чем дольше они пребывали вместе вдалеке от "Беспощадного", тем ярче раскрывались их личности в совершенно новых красках, которые ни за что не получилось бы разглядеть под белой бронёй штурмовика и тёмной мантии с капюшоном. Там под гнётом множества прикованных к ним обоим взглядов существовало множество ограничений, удерживавших их обоих в узде, заставляющих их говорить и действовать так, как того от них требовал статус, положение и долг. Конечно, на первый взгляд, у него было куда больше простора, чем у неё, ведь никакому уставу он не следовал, да и власти у него было больше, чем у кого-либо вообще на крейсере, однако его статус был главным ограничителем, не позволявшим ему действовать так, как он того на самом деле хотел. Он не мог просто взять и начать шутить с кем-либо, вести непринуждённые беседы ни о чём не то, что с обычным штурмовиком, но и с кем-либо вовсе, рассказывать всем и каждому о том, что у него творится на уме и душе. Всё строго без лишних шагов в любую из сторон. Именно поэтому до сегодняшнего дня он так хотел поскорее покинуть "Беспощадный" и вернуться к своей обыденной безызвестной жизни, за которой никто не наблюдает со стороны. Теперь же он был вынужден пересмотреть свои взгляды на будущее и принять меры, чтобы Тавиш стала частью его. Несомненно, что даже ему, человеку, обученному контролировать свои эмоции и выверять каждый свой шаг, будет сложно после всего, что между ними произошло, делать вид, что словно ничего подобного никогда не происходило, а она всего лишь штурмовик, подчинённый ему, пусть и лучший среди большинства. Он не сможет игнорировать её и не видеться днями, а то и неделями, подгадывая идеальный момент, чтобы остаться с ней наедине, и вряд сможет тоже самое она.
Однако это было далеко не единственной проблемой, которую он сам породил этим совместным путешествием. Все эти резкие перемены в поведении Тавиш не выглядели обычной игрой приписанной ей роли контрабандистки и бывшей охотницы за головами. Всё это выглядело слишком правдоподобно, реалистично, можно сказать, что даже идеально. Если поначалу ему и показалось, что она всего лишь хорошо адаптируется к новым условиям, в которые он её поместил, но с каждой минутой наблюдений за её движениями и словами в голову закрадывались мысли о том, что она начала по-настоящему жить этим образом, наложив на него свою историю и свой первозданный характер, со всеми свойственными ему чертами, часть из которых он уже видел, слышал и даже чувствовал, но сейчас они заиграли во всей своей пугающей красоте. Она была дерзкой и необузданной, агрессивной и резкой, наглой и надменной, если она и раньше бросалась колкостями время от времени, то теперь она выстреливала их одну за другой, причём без каких-либо задних мыслей. Даже прозвучавшая из её уст фальшивая угроза внести его сценическое имя в собственный список смертников звучала слишком естественно, отчего на секунду он даже воспринял её всерьёз. Если когда они только покинули звездолёт, её шаги выглядели неуверенными и скомканными, как у зверя, только что пробудившегося от долгой спячки, то сейчас она уже была готова броситься и растерзать любого на своём пути, сбросив со своих лап все удерживавшие его до этого момента путы, которые он своими действиями и поступками подрезал настолько, что ей нужно было сделать всего лишь пару шагов, для того чтобы они сами собой разорвались.
Конечно, вся эта естественность её образа в текущий момент была только ему на руку, ведь теперь ни у кого ни на секунду не возникнет даже малейшего сомнения в том, что она лишь притворяется, а на самом деле под шкурой контрабандиста прячется имперский штурмовик. И он ни в коем случае не стал бы даже пытаться загасить эти лившиеся из неё рекой сварливость и дерзость, пока это не мешает продвижению к поставленной цели, однако он прекрасно понимал, что в какой-то момент ему придётся это сделать, если она сама с этим не справится. Рано или поздно, они достигнут своей цели и найдут искомого джедая, после чего будут вынуждены вернуться обратно в привычное русло жизни хотя бы на какое-то время. Ей вновь придётся надеть белоснежный доспех с синими полосами и шлем, а ему свою мантию, и они вновь станут теми, кем являются на самом деле, а Хардин и Вэл бесследно исчезнут с лица Галактики, словно их никогда и не существовала. Однако воспоминания об этом приключении, той откровенности между ними и отсутствия каких-либо видимых и невидимых границ останутся в их памяти. И почему-то интуиция подсказывала ему, что просто так она не сможет вновь отринуть прочь своё прошлое, которое он достал из самого дальнего ящика, сдув всю многолетнюю пыль, и открыл, словно книгу. И именно в этом состояла их главная проблема, от решения которой зависело очень многое.
Погружённый в эти мысли и их глубокий анализ Корус шёл несколько позади неё с крайне задумчивым видом, который можно было бы истолковать, как обдумывание того, что он планирует приобрести, хотя на самом деле для самого себя он давным-давно составил весь список. Он внимательно наблюдал за тем, как она с нескрываемым интересом разглядывает множество самых разных бластеров, висевших на стойках и стоявших на прилавках и которых ни за что нельзя было увидеть в арсенале на звёздном разрушителе, и думал, к чему всё это может привести. Конечно, ему нравился этот её азарт и он прекрасно понимал, что, возможно, сегодняшний день стал первым за долгое время, когда она могла жить по-настоящему, не одёргивая себя и не оглядываясь назад, но причиной его переживания было отнюдь не это. Он волновался, что всё это оставит настолько яркий отпечаток в её сознании, что вернуться к привычной жизни станет для неё непросто трудно, а практически невозможно и в свою очередь скажется на её дальнейшей службе. Впрочем, Арден не был бы собой, если бы не пытался придумать не просто какой-нибудь выход из этой ситуации, а самый лучший из возможных. Он не хотел жёстко гасить её прилив, вырвавший её из серой рутины, из-за которой её жизнь была похожа на день сурка, и ограничивать её нестандартный по меркам штурмовика подход к любому заданию, но и позволить ей разрушить свою карьеру тоже не мог. Эти и множество других условий создавали огромную по своим размерам систему уравнений, имевшую всего лишь одно истинно верное решение, удовлетворявшее всем наложенным ограничениям.
Однако завершить начатое ему прямо сейчас, не отходя от кассы, ему не удалось, поскольку его внимание требовалось здесь и сейчас, так как Тавиш, решив всецело довериться ему, пропустила его вперёд себя, позволив вновь вести себя. Случившаяся немногим позже словесная и ментальная дуэль между ним и грубым торговцем и вовсе заставила его отбросить прочь все свои размышления, но полностью сконцентрировать всё своё внимание в настоящем ему не удалось. Из-за этого он даже не обратил внимания, как Тавиш незаметно взяла один из популярнейших среди наёмников и контрабандистов бластер, нашла для него энергоячейку и зашла в спину торговцу в самый напряжённый момент, который, вполне вероятно, мог бы стать началом потасовки, наставив оружие на него, громко заявив о своём присутствии здесь. Ни Арден, ни торговец не ожидали подобного манёвра от неё, из-за чего оба не смогли скрыть своего удивления. Впрочем, именно это, как звонкая отрезвляющая пощёчина, позволило ему окончательно прийти в себя, а мир вновь заиграть всеми красками и звуками. Так что следом за удивлением последовало некое подобие одобрения за её тактически верное решение, а также извинения за пренебрежительное отношение. Торговец-наёмник же разразился громким басистым смехом и даже схватился своей живой рукой за грудь, словно пытаясь удержать сердце внутри тела.
- А девка не промах, и что-то мне подсказывает, что у неё яйца ещё более увесистые, чем у тебя, - добродушно прогоготал он, оглядев сначала Тавиш с ног до головы, а затем Ардена. - Будь у меня такая баба, я б тоже никого не боялся.
- Поэтому я и не боюсь, - подтвердил его слова Арден, наигранно пожимая плечами и разводя руки в сторону. Конечно, он мог и сам запросто уделать этого громилу, но с ней поблизости и вправду он чувствовал себя более уверенно, так как знал, что в случае чего она его прикроет. Хоть он и был, как, казалось Тавиш, практически всесильным, умевшим очень многое, но отнюдь не бессмертным. Сила хоть и открывала путь к возможностям, многими, в том числе и ей, считавшихся неестественными и намного превосходящими те, что были доступны обычным смертным, однако почему-то не уберегла джедаев, владевших ею, от почти полного истребления. Причём гибли они не только от рук инквизиторов, так же владевших Силой, но и от рук клонов, штурмовиков, наёмников и охотников за головами, которые могли запросто оказаться проворнее, быстрее и сильнее их. Так что, хоть он и был полностью уверен в своей победе, присутствие Тавиш гарантировало его выживаемость, если вдруг что-то пойдёт не так, как должно.
Когда все трое оказались в смежной секции, даже Корус со всем свойственным ему спокойствием и не любовью к бластерному оружию не смог остаться невозмутимым. Возможно, это был рай во плоти для того, кто сходит с ума по оружию, храм, посвящённый исключительно ему одному. Такого разнообразия различных средств для уничтожения всего живого даже он никогда в своей жизни не видел, а потому в какой-то момент ему даже самому захотелось всё внимательно осмотреть, ощупать и потрогать. Тут было всё: от маленьких карманных бластеров до огромных тяжёлых бластеров, для использования которых пользователь должен был обладать недюжинной силой и сноровкой. Помимо оружия тут были и различные виды брони, представленные в огромном диапазоне цен и размеров, а также уровня защиты, которую они могли предоставить носителю. Но заковывать себя в доспехи, крайне сковывавшие подвижность, он не собирался, поскольку хоть ему и не предстояло в ближайшее время проявлять чудеса акробатики, но двигаться им предстояло много. И двигаться довольно тихо и незаметно, и ещё особо не выделяться.
- Судя по внешности и одежде, вы контрабандисты или кто-то вроде них, однако что-то мне подсказывает, что вам нужно серьезное оружие. Такое, чтоб люди предпочитали обходить вас за километр. Я это по лицу барышни вижу. Дай ей гвозди, и она их зубами перемолоть сможет, поэтому начнём с неё, - скрестив руки на груди, прервал повисшую тишину торговец, внимательно оглядев клиентов вновь, но сосредоточив почти всё своё внимание не на Ардене, а на Тавиш. - Есть какие-то предпочтения? Карабины, репитеры или что-то потяжелее? Думаю, термальные детонаторы с увеличенным зарядом барадия с радиусом поражения в 20 метров тоже подойдут...

- Она много чего любила. Можно сказать, что оружие было её религиозным атрибутом, - по-доброму усмехнулся мужчина, а его механические пальцы невольно припали к подбородку, то сходясь к его центру, то расходясь в стороны. Улыбка на его лице и тусклый блеск серо-голубых глаз отражали какую-то горькую, но в то же время приятную грусть, свойственную людям, с теплотой вспоминающим славные дни, оставившие неизгладимый и ничем не стираемый след в памяти, из своего прошлого, которое они наверняка предпочли бы пережить вновь без попыток что-либо изменить. Непременно он и вправду знал Слэйн не один день, ведь её образ до сих пор плотно сидел где-то внутри него. - Да и я был таким же, но в отличие от неё давно уже отошёл от дел. В итоге она носится по Галактике с бластерами наперевес, а я лишь только и делаю, что просиживаю штаны в этой дыре.
Было видно и слышно, что торговля оружием и наслаждение прелестями спокойной жизни отнюдь не радовали его, а его душа рвалась совершенно в другое место. Туда, где в разряженном канонадой бластерных выстрелов воздухе витает запах опасности и смерти, а твоя жизнь всецело зависит от того, насколько ты хороший воин. Судя по многочисленным шрамам на его лице, а также механическому протезу вместо руки, ему довелось немало повоевать в своё время, возможно, даже бок о бок со Слэйн, но он был вынужден не по своей воле отойти от этих дел. Если догадка Тавиш была верна, и он и вправду являлся мандалорцем, то это было более чем логично. Этот народ никогда не стремился к покою и безмятежности и не ставил цели дождить до глубокой старости, умерев из-за этого. На волне ностальгии его рука скользнула по одной из верхних полок стеллажа и зацепилась за громоздкий многоствольный роторный автоматический бластер VX производства компании СороСууб, выудив его на свет.
- Всегда любил оружие потяжелее, чтоб лежало в обеих руках, а она напротив полегче, чтоб можно было держать сразу два в обеих руках. Но в чём мы были похожи, так это то, что мы всегда были в самой гуще битвы, а наши бластеры говорили за нас, - ухватившись за него обеими руками и встав в боевую стойку, будто бы и вправду он сейчас собирался из него стрелять, произнёс торговец и, тяжело выдохнув, поспешил вернуть его обратно с заметно погрустневшим видом, после чего всё-таки ответил на комплимент в адрес своего магазина. - Не захаживает, я сам к ней летаю, предварительно забив свой корабль всем, что ей нужно. Она терпеть это место не может, а потому каждый раз, как прилетает, так и рвётся набить кому-нибудь морду. Да и я тоже. Эти все франты ни черта не смыслят в оружии, относятся к нему небрежно, если, выстрелив из него, они в свой же шебс не попадут, то уже хорошо, но вы другого поля ягоды. По вам видно, что вы знаете, как с ним обращаться, да и в целом не лыком шиты, но в отличие от вас ваш напарник...
- Не любит бластеры, - с едва различимой усмешкой в голосе закончил его фразу подошедший незаметно и бесшумно со спины Корус, тем самым застав торговца врасплох и заставив его рефлекторно обернуться в его сторону. Арден невозмутимо лёгкой походкой обогнул его с правой стороны, почти вплотную прижавшись к стеллажу, и остановился между ним и Тавиш. Судя по удивлению на лице наёмника, Арден попал в самое яблочко, безошибочно определив окончание начатой им фразы. Хоть он и не слышал весь их разговор, но даже отрывка, подкреплённого эмоциями их двоих хватило, для того чтобы понять общую тематику и суть. - Я предпочитаю ближний бой. 
На самом деле подошёл он отнюдь не случайно и вмешался в их душевный разговор не без причины. Стоять у стенки и размышлять целую вечность не входило в его планы, да и тратить слишком много времени на сантименты тоже, однако не это стало главной причиной его появления. Он ощутил возмущение в Силе, эхом разнёсшееся по помещению, сначала от неё, а затем и от него, и это ему совсем не понравилось. Что-то прозвучавшее или произошедшее в ходе разговора нашло отклик в их сердцах, заставив испытать обоих целый ворох чувств и эмоций достаточно сильных, чтобы заглушить все остальные звуки в столь многолюдном месте. Конечно, он мог бы прикоснуться к Силе, вторгнуться в мысли обоих, услышать все несказанные слова, вертевшиеся на языке, но делать этого он не стал, поскольку обещал ей не проворачивать нечто подобное. Да и вдобавок это могло выдать в нём адепта Силы и заметно подпортить всё.
- Надеюсь, я вам не помешал, - непринуждённо прокомментировал своё неожиданное появление Корус, но в его голосе не было ни намёка на извинение или раскаяние в этом, а взгляд, брошенный на Тавиш, ясно давал понять, что у него есть, что с ней обсудить после.
- Не помешали, я просто говорил о том, что на "Колесо" редко заглядывают такие люди, как вы. Те, кто понимают толк в оружии, - скомкано ответил он, а его лицо вновь начало принимать сдержанный и серьёзный вид. Переключив также своё внимание на девушку, после непродолжительной паузы он обратился к ней. - Если есть что-то ещё, что вы хотели бы приобрести, то я найду это вам.

- Возможно, - вырвавшись из плена оцепенения, выдавила из себя вошедшая, ещё раз окинув взглядом ту, которую приняла за свою дочь. С места она сдвинулась, лишь когда мимо неё прошла девушка, сделавшая вид, что не знает, кто она такая и кто такая Тавиш, но, какой бы ни была искусной и правдоподобной ложь, обмануть мандалорца, идущего по столь опасному пути, и, что ещё важнее, материнское сердце было просто-напросто невозможно. Может быть, Тавиш и верила в непревзойдённость своего обмана, вылившегося в крайне наигранную сцену со спешкой, на которую до этого момента не было ни намёка, но каждый в комнате мог с точностью до четверти йоты заявить, что у неё ничего не вышло.
Хоть и чтение мыслей мандалорцев было сильно затруднено, в виду предрасположенности к сильному несгибаемому духу и неукротимой воле, а также тренировок по сопротивлению влиянию на разум, но в этом случае Ардену с лихвой хватало даже обычного подвластного даже простым смертным умения читать лица людей и внимательно слушать, чтобы понять всё то, что сейчас крутилось на уме и сердце у матери Тавиш. Однако это было далеко не всё, что чувствовал он в этот переломный момент. Вся боль и опустошение, заполонившие всё внутри Тавиш, рассыпавшейся на несколько мгновений на тысячи осколков, которые не смог бы склеить в единое целое никто в Галактике, громким эхом разнеслись в Силе, заставив на этот раз уже внутри него всё сжаться. Его сердце стиснули невидимые пальцы, сдавив его до предела мёртвой хваткой, обжигающей лютым морозом горячую кровь, отчего рука невольно скользнула к груди, пытаясь нащупать источник этой боли.
- Подожди, Слэйн. Это быстро, - пробасил торговец и тут же переключил вновь всё своё внимание на покупателя. - Вы в порядке?
- Да, - тяжело выдохнул Корус, пытаясь отбросить прочь это неприятное чувство и вернуться в прежнее русло. Потребовалось несколько секунд, чтобы взгляду вернулась ясность, а сморщившееся лицо разгладилось, вновь приняв невозмутимый и спокойный вид. Окинув взглядом всех оставшихся в помещении ещё раз, а также скользнув взглядом по всем полкам стеллажей в округе, он без лишних слов подошёл к нужной полке. Несмотря на то, что она ломилась от самых разнообразных бластеров от легких до сверхтяжёлых, он безошибочно, не глядя, вытащил с неё два бластерных пистолета, отливавших серебристым деллорианским сплавом. Это было элегантное оружие, заметно выделяющееся на фоне остальных, не только за счёт своего уникального дизайна, но и уникальных характеристик. Лёгкое и скорострельное, но при этом достаточно мощное, чтобы пробивать не только лёгкую броню, но и среднюю, а в близких дистанциях оно и вовсе раскрывалось во всей красе в умелых руках. Хоть этот вид бластеров и не был редким, но из-за низкого боезапаса, рассчитанного всего на двадцать выстрелов, несмотря на другие выдающиеся характеристики, многие предпочитали ему другие образцы. Корус прекрасно знал, на что способны эти пистолеты, однако в собственных руках держал лишь однажды, но этого более чем хватило, чтобы он запомнил их. - Пояс с подсумками под силовые блоки и с кобурой для каждого. По три силовых блока на каждый. Остальное я уже называл ранее.
- Ни виброклинков, ничего, кроме этого? - удивлённо спросил торговец, разглядывая то, как умело вращаются бластерные пистолеты "Вестар-34" в руках клиента.
- Под ближнем боем я имею в виду рукопашный бой, а не размахивание куском железки с вибрационной ячейкой. Впрочем, что одно, что другое давным-давно не в моде после появления бластеров, так что нужно идти в ногу со временем, иначе тебя пристрелят раньше, чем ты встанешь в боевую стойку Эчани, - философски продекламировал Корус, презрительно осматривая оружие, совсем не свойственное его натуре. Он и вправду любил ближний бой и не любил виброклинки, но в чём он с лукавил так это, что рукопашному бою он предпочитает фехтование световым мечом. Однако сболтни он это в присутствие двух мандалорцев, которые что джедаев, что ситхов на дух не переносят, то беды было бы не миновать. Хоть и беда сулила отнюдь не ему, это могло бы иметь долгоиграющие неприятные последствия не только для миссии, но и для дальнейших взаимоотношений с Тавиш. Не принимай он этот фактор в её лице во внимание, он бы давно уже вступил в конфронтацию со Слэйн и, одолев её в схватке, возможно, даже бесчестной, принудил выдать местоположение Дозора смерти, после чего уничтожил бы и её и его. Однако он не мог просто так взять и отпустить опасного преступника заниматься своими делами, и неважно сколько ей уже было лет и насколько старой она выглядела. Мандалорцы даже в старости довольно опасны. Особенно в старости.
- Мандалорцы всегда были хороши в рукопашном бою, считая этот вид поединка самым честным из всех возможных, - неожиданно подала голос Слэйн, внимательно слушавшая и наблюдавшая всё это время. Она, не спеша, подобно охотнице, подобралась поближе, стараясь сохранять всю свою невозмутимость вопреки всему. - С чего бы контрабандисту сражаться честно и вообще сражаться?
- Боевой круг и мандалорские понятия о честности, да и чести тоже давно устарели или нет? - хитро ухмыльнувшись парировал её попытку нападения Арден, полностью развернувшись в её сторону.
- Ты бросаешь мне вызов, сопляк? - вскинув бровь кверху, прошипела она. Его наигранные слова, опорочившие честь её народа, явно задели её самолюбие, что было более чем предсказуемо.
- Да, но мы решим это позже. Видишь ли я и моя напарница несколько заняты в текущий момент, но, как только я освобожу свой график, я буду рад встрече, - всё также непринуждённо и с ощутимой издёвкой ответил он, а их взгляды встретились друг с другом, начав бросать друг в друга невидимые огненные шары. Однако даже это было всего лишь хорошо реализованной импровизацией, набросанным за считанные секунды планом того, как не раскрыть себя и Тавиш, а ещё не отпустить с крючка весь Дозор смерти в её лице. Он никогда не обещал Тавиш не охотиться на эту группу мандалорцев, он лишь упомянул, что вырежет их всех до единого, если она не последует за ним, но во второй опции даже не упомянул о них. Так что формально он хранил верность данным ей ранее обещаниям и в то же время не поступался своими принципами и долгом.
- Значит до встречи... как там тебя?
- Хардин Ройс, - уже явно насмехаясь над ней, ответил Арден и, не оборачиваясь, направился к выходу. Перед тем, как выйти со складской секции, он запустил руку в карман и извлёк из него точно такую же информационную карточку со своими вымышленным именем, но действительным кодом для связи, и прицельно бросил её назад. - До встречи.
С чувством собственного превосходства над оппонентом под пристальным взглядом обоих он вышел из склада и положил оба бластера на прилавок, чтобы не держать их в руках, пока ему не принесут пояс с кобурой под них. На его лице чётко запечатлелась самодовольная ухмылка, в которой было нечто зловещее и коварное под стать его настоящей сущности, которую Тавиш очень хорошо охарактеризовала ранее, назвав его тираном и палачом. На самом деле ему ещё только предстояло тщательно продумать дальнейший план действий по отношению к Слэйн, оценив все возможные риски и возможности, но вот насчёт Тавиш он уже сделал все необходимые выводы. Сомнений в том, что её разговор, приведший к такому всплеску эмоций, с торговцем каким-то образом касался так не вовремя или наоборот вовремя появившейся её матери, у него не было, однако то, как это могло повлиять на её состояние в дальнейшем, было ему неведомо. С одной стороны, на мгновение, когда визитка Тара "магическим" способом, как карты исчезают из рук шулеров, исчезла, а в воздухе повисло произнесённое вошедшей её имя, он усомнился в том, что она останется в своём вымышленном образе, а потому скорее всего поддастся эмоциональному порыву. С другой стороны, когда это не произошло и она, не оглядываясь на своё прошлое, предпочла воссоединению с той, кого не видела столько лет, его и возложенные на неё ожидания, несмотря на всю ту боль, что она испытала в этот момент, причин сомневаться в её верности не осталось. Однако это не далось ей легко, и вряд ли она просто так взяла и выбросила этот момент из памяти и своего сердца. Это могло всё пустить под откос, даже если она этого не хотела.
- Интересно, если окажется, что она Мандалор, и я одержу победу в боевом круге по всем правилам честного поединка, я займу её место? Меня признают как лидера? - наигранно задумчиво произнёс Арден, бросив свой взгляд на Тавиш. Это был непрозрачный намёк на то, что это не последняя их встреча и у неё будет возможность встретиться с матерью при более подходящих обстоятельствах. Конечно, это было опасно сводить их вместе, ведь узнай об этом кто-то из Империи, то вся её карьера, а может даже и жизнь может оказаться разрушенной в одночасье, но он чувствовал, что будет правильнее разрешить эту длившуюся внутри неё десятилетиями войну, чем пустить всё на самотёк.

Арден никогда не пускал своих слов на ветер, неважно какой оттенок они носили и какие последствия за собой влекли. В тот злосчастный день, когда выяснив хорошо скрываемое прошлое Тавиш, а точнее правду о том, кем являлась мать Тавиш, он поставил ей ультиматум, основным положением которого являлась смерть всех, кто ей был по-настоящему дорог, её семьи, а также полное истребление мандалорцев, входящих в состав Дозора Смерти, включая её мать, связь с которой и была причиной её проблем, он ни на секунду не усомнился в реализуемости своих слов; позже, когда он осознал, что в таком способе обеспечения преданности самому себе с её стороны не было особой нужды, не отказывался от данных им ранее слов; и даже после того, как с великим трудом признался в том, что жалеет о сказанном, он не отказался от своих слов. Хоть он и питал сильные чувства к Тавиш, но верность императору и Империи, а также своему данному слову стояла выше этого, и он ничего не мог с этим поделать.
Дозор Смерти являлся террористической организацией на территории Империи и подлежал к тотальному уничтожению без права на презумпцию невиновности, адвоката, честный суд и тюремное заключение, и Корус, будучи Рукой императора, не лукавил, сказав Тавиш, что он сам себе судья, прокурор и защитник, так как имел все выше перечисленные полномочия и даже сверх них, которых хватало с лихвой, чтобы исполнить императорский указ и истребить всех, кто был так или иначе связан с Дозором Смерти. И тем не менее, он этого не сделал. Сейчас не сделал, не убив на месте Слэйн Визслу и этого торговца, который наверняка когда-то был членом Дозора Смерти, судя по хорошим взаимоотношениям с первой. Не сделал и ранее, когда мог бы запросто арестовать Тавиш и всю её семью, а также потворствовавшим ей людей. Но если в случае с Тавиш он являлся защитником, доказавшим судье, что она невиновна в том, что её мать террористка, а также доказала свою верность Империи, не последовав за ней и отдав столько лет службе в штурмовом корпусе, то сейчас он был прокурором, решившим не довольствоваться двумя смертями, от которых Дозор Смерти ничего не потеряет, а поймать всех и каждого, а там сделать то, что сочтёт нужным. Судья в его лице считал, что их смерть не даст в данный момент ничего, кроме разбитого сердца той, кого он любит, и болезненного расставания, возможно, навсегда, а потому предпочёл дождаться более подходящего момента и более веских причин, чтобы исполнить свой долг, как Руки императора.
Вряд ли Тавиш понимала всей картины происходящего вокруг неё и внутри человека, которому она не так давно призналась в своей симпатии. Вряд ли чувствовала то, что творилось у него на душе в моменты, подобные этому. И точно не видела мир так, как делал это он, из-за чего между ними волей-неволей образовывалась огромная пропасть, утроба, засасывающая всё, в мальстриме. Однако зависнув над этой пропастью вместе с ней, он держал её крепко, не отпуская ни на миг, потому что однажды уже сказал ей, что она принадлежит ему и что никуда он её не отпустит. Возможно, именно поэтому он не сделал то, к чему так навязчиво подталкивала его тёмная сущность, живущая внутри. Он не вывернул ей руку, не отбросил в стену со всей силы, не сказал ей ни единого по его мнению плохого слова. Впервые в жизни он стерпел настолько сильный удар, за который он убил бы кого угодно, не дав даже возможности сказать что-либо в своё оправдание, по своей гордости. Это не означало, что он забудет и простит ей сделанное и сказанное, но означало, что этого недостаточно, чтобы взять свои слова обратно.
Хоть внешне его взгляд и был направлен в пустоту позади неё, но он прекрасно видел каждый изгиб, каждую складку и морщинку на её лице, каждый волосок в съехавшихся к переносице бровях, каждое кровяное вкрапление в её глазных яблоках, а потому каждую не озвученную секунду из пятисекундного отсчёта времени, данного ей на то, что бы успокоиться и взять себя в руки, он подмечал как её лицо принимает более привычные его глазам черты. Постепенно её отзвук, вызванный штормом эмоций, в Силе угасал, как рано или поздно гаснет даже самый сильный лесной пожар, оставляя на своём месте лишь горький пепел, как напоминание о произошедшем. Когда её кулак разжался, а складки ткани выскользнули из её пальцев, он на едва уловимое взглядом мгновение облегчённо прикрыл глаза и тихо выдохнул, скопившийся в лёгких углекислый газ. Все эти показавшиеся вечностью пять секунд он считал, отсчитывая секунду за секундой и даже умудряясь их разбивать не то, что на половины, а на четверти, и надеялся, что она не совершит ту самую глупость, о которой он говорил. Она могла её сделать, пойдя у своих эмоций на поводу и дальше, отчего он даже перестал дышать, и казалось, что сердце перестало биться. Он не бросал своих слов на ветер, а потому в тот самый миг, если бы её кулак не разжался, а отсчёт времени закончился, произошло бы непоправимое, поставившее конец не только в их взаимоотношениях, но, возможно, даже в её собственной жизни.
- Хорошо, - открыв глаза, всё также спокойно и тихо произнёс Арден, не сдвинувшись ни на микрометр в её сторону и не попытавшись вернуть её взгляд обратно. - Я буду считать, что сейчас ничего не произошло, но если ты решишь хоть ещё раз сделать что-то подобное, то я исполню условие нашего договора. А ты так и не узнаешь, что изначально я не планировал кого-либо провоцировать и преследовать, а собирался просто уйти, оставив Дозор Смерти и дальше существовать где-то в тени. Пусть бесславно, но существовать. Не узнаешь, что был другой путь для тебя, меня и тех, кем ты так дорожишь.

- Между напарниками случается и не такое, - пожав плечами прокомментировал её ответ торговец, но тут же опомнившись, что лезет отнюдь не в своё дело, добавил. - Но в чужие дела лезть не буду, сами разберетесь, если со своими характерами до сих пор друг друга не поубивали.
Тар внимательно наблюдал за процессом того, как снаряжалась Тавиш, прилаживая всё на свои места, чтобы ничего не болталось и не мешалось, и лишь изредка оглядывался в сторону смежной секции, где до сих пор находилась Слэйн Визсла. Причина её прибытия на станцию вопреки своей нелюбви к этому месту оставалась загадкой, однако догадаться о том, что причина была исключительно веская, было нетрудно. Вдобавок, поскольку она даже не собиралась выйти наружу и хоть как-то попытаться завести диалог с той, в ком узнала свою дочь, то определенно сейчас ей было не до этого, а может быть та секундная слабость, отразившаяся в одном лишь произнесённом имени, была единственным проявлением чувств, на которые она была способна.
- Гладиаторская арена в глубине центральной оси станции. Это единственное место без каких-либо силовых ограничителей, где разрешены бои насмерть. Условия? - на последнем слове Тар усмехнулся. - Убей и не будь убитым. Вот и все условия. Бои бывают одиночными и парными. Если человек в паре умирает, то ты получаешь двойной выигрыш. Можно сражаться с животными, но я предпочитаю бои с людьми. Пользоваться можно только своими руками и холодным оружием... Вот и вся любовь.
В то же время, пока Тавиш вела разговор с торговцем, Корус беззвучно вёл разговор с самим собой, раздираемый внутренним конфликтом. Стоило ли ему уходить или стоило остаться и дальше продолжать одним своим видом навевать ей дурные и болезненные мысли? Стоило ли говорить вообще что-либо ей сейчас и ранее? Стоило ли вообще брать её с собой на эту миссию, которая теперь казалась ему безвкусной и серой? Эти ещё миллион вопросов он раз за разом прогонял в своей голове, пытаясь ответить хоть на один из них. Вся эта затея теперь начинала казаться ничем, а всё то, что между ними произошло, ошибкой, от которой никто не выиграл, а только потерял. Минутная слабость откровений перед друг другом осталась далеко позади там где-то на звездолёте, что стоял припаркованным в одном из посадочных ангаров. Единственное, что по-настоящему не давало ему покоя, было то, что он не знал, как теперь разговаривать с ней, как смотреть на неё и как вообще вести в её присутствии. Была бы возможность, то он и вовсе бы предпочёл с ней не встречаться в ближайшее время, чтобы окончательно остыть и всё обдумать, иначе был велик риск повторить всё то, что он уже сделал несколькими минутами ранее.
- Боль и разрушения, - сам себе под нос процедил Корус, резко свернув в сторону и направившись в единственное место на этой проклятой станции, где он мог получить и то, и другое. Он шёл туда, чтобы выплеснуть всё то, что невидимо для глаз остальных бурлило внутри него. Он шёл делать то, что умел лучшего всего на свете, и то, что являлось его предназначением, причинять боль другим и нести разрушения.
Арена, располагавшаяся в центральном шпиле станции, была огромна по своим размерам. Гладиаторские бои были довольно популярны, а потому желающих посмотреть не просто через голоэкран, попивая освежающий напиток, а в живую было предостаточно, именно с этим расчётом центральная часть, где и проводились эти самые бои, занимала больше всего пространства. Она могла вместить больше пятидесяти тысяч зевак, голодных до крови и зрелищ, которых хватало в этом месте с лихвой, особенно в моменты, когда на станции оказывались профессиональные охотники за головами, мандалорцы и, подобные Корусу, люди. Хоть и по всей Империи смертельные бои были строго-настрого запрещены, здесь в сфере иммунитета всем было всё равно на этот запрет, а потому здесь все и всегда дрались до последней капли крови, и не важно кому она принадлежала. Это было то самое место, где Арден мог раскрыть себя во всей красе своей убийственной мощи, абсолютно легально и без лишних подозрений со стороны кого-либо прикончить тех, по кому плакала имперская тюрьма, как не так давно выразилась Тавиш.
Как бы он ни пытался выбросить из головы мысли о ней, ничего у него не получалось, а сердце, обливаясь кровью, одёргивала его назад. "Вернись. Забери её. Это ещё не конец," - кричало оно ему, но он был глух. Он не мог вернуться назад после всего того, что он для неё сделал, после всех тех слов, что он ей сказал, обратного пути назад не было. Даже если бы он всё-таки нашёл в себе силы переступить через гордость и принципы, она бы его не приняла обратно. Он сделал ей слишком больно и прекрасно знал насколько, а потому понимал, что она никогда не сможет простить ему этого. Однако приди она сама к нему, то наверняка его сердце предприняло бы последнюю сокрушительную атаку против всего того, что делало его таким нелюдимым, и, возможно, одержало бы вверх. Но было глупо даже надеяться, что такое вообще может произойти. Теперь он уже не верил, что она и вправду может быть предана ему и слепо следовать за ним во что бы то ни стало, после того, что случилось, это было невозможно. Поэтому в голове он уже продумывал планы на ближайшее будущее, изменяя их с поправкой на то, что действовать в дальнейшем ему придётся в одиночку. Здесь на "Колесе" был отдельное ответвление для служащих Галактической Империи, а потому вероятнее всего после "Большой игры" он отправит её именно туда, откуда её вернут обратно на "Беспощадный". Как он и говорил ей, допустить любую возможность раскрытия двойной игры было непростительно, а на данный момент Тавиш была одной большой такой возможностью, поскольку из-за такого сильного эмоционального потрясения держать себя в руках больше не могла, о чём неприятно напомнила смятая ткань верхней одежды, в которую она не так давно со всей злостью вцепилась пальцами, сжав их в кулак.
Если это и вправду был тот самый горький конец, то он был более чем ожидаем, ведь, что бы он и она не говорили друг другу, он навсегда останется Рукой императора, а она обычным штурмовиков. Между ними была слишком огромная пропасть, затрагивавшая всевозможные аспекты их жизни. И даже если в какой-то момент Ардену и показалось, что он сможет балансировать над этой пропастью, при этом удерживая её от того, что бы сорваться вниз и разбиться насмерть где-то во тьме, то жизнь говорила иначе. От этих мыслей всё внутри начинало закипеть ещё пуще прежнего, а давно сжавшиеся кулаки так и рвались что-нибудь разбить или кого-нибудь прибить, именно в таком состоянии он прибыл к стойке регистрации на участие в смертельных боях на арене.
- Я хочу зарегистрироваться на бой, - произнёс он, облокотившись на стойку, за которой сидел родианец, даже не сразу обративший внимания на новое лицо.
- Ваше имя, - безразлично ответил он.
- Хардин Ройс.
- Ближайший бой через пятнадцать минут, но у вас нет пары.
- Мне не нужна пара.
- На этой неделе только парные бои, ничем не могу помочь, приходите через неделю.
- Я могу сражаться в одиночку и против нескольких противников.
- Меня это мало волнует, сэр, - всё так же безразлично отвечал ему родианец.
- Проклятье, - опустив голову к низу, прошипел Арден, стараясь изо всех сил удержать себя от того, что бы не дать свободу своей истинной личности, жаждавшей вкуса крови и запаха смерти и не принимавшей отказов от других людей.

Чего было не отнять у Тавиш так это того, что она, возможно, единственный человек, не считая самого императора, от которого скрыть что-либо было практически невозможно, кто мог хотя бы попытаться угадать, что на самом деле думал, чувствовал и хотел Арден. Нельзя было сказать, что он был для неё открытой книгой, страницы которой сменяли друг друга по её желанию, выдавая ей нужную информацию, но время от времени это делал он сам, позволяя ей украдкой заглянуть и увидеть именно то, что он хотел ей показать. Хоть слова, сказанные им, и говорили, что он якобы ждал её появления здесь, но вот блестящие глаза и радостная улыбка на лице говорили совершенно об обратном, и она без каких-либо долгих дум поняла это, сходу объявив о том, что ни капли не верит этому его заявлению. Только она могла позволить себе обвинить Руку императора во лжи, не опасаясь, что это будет последнее, что она сделала в своей жизни, впрочем, после того, что она сделала ранее, ей и вправду бояться было нечего. Окажись Корус чересчур мнительным и самовлюблённым, то ни одна любовь на свете не уберегла бы её от скоропостижной смерти, которая наверняка стала бы довольно мучительной. Так что вместо того, что бы возмутиться на предъявленное обвинению, он лишь почти беззвучно усмехнулся и потупил свой взор.
- В них нет нужды, то, что ты здесь, само по себе уже достаточное извинение, - спокойно ответил Корус, а его ладонь на мгновение легла ей на плечо, аккуратно и нежно сжав его пальцами. Это вовсе не значило, что её жест не был оценен надлежащим образом, просто, когда рассудок успокоился, отбросив весь терзавший его ворох мыслей, тем самым вернув ему прежнюю ясность, он посчитал, что извинения будут излишними, хотя и ожидал их от неё услышать. Пропустив через анализ всё то, что он почувствовал в ней тогда и что произошло, он решил признать это неконтролируемым порывом ввиду чрезмерного эмоционального волнения, вызванного неожиданным появлением матери, которую она не видела уже двадцать лет. Конечно, Ардену было тяжело представить, что она чувствовала в этот момент, потому что он никогда не смог бы испытать подобного, а потому он и не сразу смог абсолютно правильно отреагировать на произошедшее. 
Однако на этом история оружейной лавки и того, что в ней случилось, не закончилась, найдя продолжение в желании Тавиш закрыть эту тему окончательно, но перед этим поставив все точки над и. Как и в прошлый раз, вылившийся в волну откровений между ними на борту его личного звездолёта, она начала свою просьбу с той же самой фразой и, что ещё более удивительно, речь зашла примерно о том же самом, что и тогда. Упомянутый им договор, предписывающий Тавиш быть абсолютно преданной в обмен на сохранность жизней всех, кого она любит и кем дорожит, словно злой рок преследовал их, несмотря даже на то, что они вроде бы уже закрыли тему, связанную с ним ранее. Конечно, на этот раз в этом была всецело его вина, так как именно он вновь достал его из тёмной пучины и, словно мокрым скрученным полотенцем, дал им смачную пощёчину, выбившую её окончательно из равновесия. От мысли об этом лицо Ардена приняло более хмурый вид, но в его взгляде, обращённом к ней, не было ни намёка на то, что ей что-то угрожает вновь. Он внимательно выслушал её просьбу и уточняющий комментарий касательно её матери, смерть которой так же входила в тот самый договор, и несколько минут шёл молча, не останавливаясь, но и не отрываясь от неё вперёд. Трудно сказать, о чём он думал, но его лицо выглядело задумчивым и хмурым, и чем больше он думал, тем ближе к переносице съезжались брови, а на лбу выступали тонкие полосы морщин, однако в один момент его лицо, словно по щелчку чьих-то пальцев, расслабилось, приняв более безмятежный вид.
- Я не могу изменить своим принципам и забрать прозвучавшие в тот день слова обратно, сделав вид, что ничего не было, - тихо и размеренно произнёс он, взглянув в её глаза своими, в которых можно было разглядеть тусклые огоньки. -  Ровно так же, как не могу забрать своих слов о том, что сожалею о том, что поставил тебя в такое положение, и не хочу причинять тебе боль. Если я заберу свои слова обратно, можно ли будет верить хоть одному моему слову, которое я с той же лёгкостью смогу забрать так же? Нет. Но поскольку ты заверила меня,  что и без того мне предана, а именно это и было главным условием, то беспокоиться тебе не о чем. Что касаемо того, что ты примешь любое наказание с достоинством... так и быть, но я и так не тронул бы никого из твоих родных. Я обещал им безопасность. Да и это отнюдь не лучший способ не причинять тебе боль.

- Защищая других, бросаться на амбразуру, когда есть совершенно другой более безопасный способ обезопасить не только других, но и себя, а ещё и выполнить поставленную задачу, - это я тебе запретил. Всё наше путешествие - один сплошной риск, быть убитыми охотниками за головами, штурмовиками и другими. Арена самое меньшее из всех возможных зол. К тому же я рядом, - окинув взглядов распахнувшиеся перед ними двери турболифта, произнёс Арден в ответ ей. Этот её комментарий, бравший свои истоки из их не самого приятного прошлого, когда он призывал её беречь собственную шкуру больше, чем чью-либо ещё, а также её просьба о том, что бы он не трогал её родных, если вдруг она вновь сотворит что-то из рамок вон выходящее, дали ему понять, что она уже довольно смутно помнит всё то, что он ей говорил. Не помнит истинную суть выбора, который он ей тогда дал, и посыл, который он пытался донести её, вжимая в стену такого же турболифта на "Беспощадном". В её памяти остались лишь угрозы. Угрозы о жестокой, безжалостной и бесчеловечной расправе над всеми, кто ей дорог, и обречении её на пожизненное заключение наедине с голыми стенами. - Я не собираюсь засовывать тебя под купол из бронированного стекла и сдувать пылинки каждую секунду. Ты мандалорец, а не беззащитная девчонка. Единственное, что я хочу, что бы ты в первую очередь думала о всех возможных вариантах, просчитывала каждый свой шаг наперёд, оценивая все возможные риски, и выбирала тот, который принесёт максимум пользы не другим, а тебе.
С этими словами Арден вышел из турболифта, оглядывая небольшое по размерам помещение, больше похожее на предбанник, где тебе нужно обождать, пока тебя не примут. Здесь не было не единой души, кроме них двоих, а потому можно было говорить гораздо спокойнее и не надрывать связки излишним шёпотом. Информационное табло над заблокированной дверью, за которой их ждал коридор, ведущий прямиком на арену, показывало, что идёт процесс жеребьёвки команд, а так же то, что зрители этого крайне негуманного зрелища уже начали делать ставки. Тотализатор был бичом Внешнего и Среднего колец, люди обогащались и разорялись, делая ставки на людей, кто их по мнению был быстрее, сильнее, ловчее, или вовсе на гонщиков свупов и подов. Как и в случае с Бендаком Старкиллером, и на поприще гонок были свои герои и чемпионы во все времена. Некоторым из них даже не было десяти лет. Так или иначе судя по предварительным данным на победу их пары ставили лишь единицы в то время, как на остальных приходились сотни тысяч кредитов.
- Бендак был хорош, но если легенды не врут, то у него не было шанса в последней дуэли в своей жизни. Мандалорцы в своё время признали Ревана, несмотря на своё презрение к джедаям, потому что он не просто отличался от других представителей своего ордена, а очень многое перенял от самих мандалорцев. Он был воином, как и они. Мог быть безжалостным, когда это было нужно. Он был великим тактиком и стратегом, не гнушался жертвовать людьми и целыми системами, если это могло привести к победе. Так что когда они потерпели поражение от его рук, они приняли его с честью, как и Бендак, которого он убил. Вот и вся история, - подвёл итог своему расскажу Арден и перевёл свой взгляд на открывшуюся с характерным шипением дверь, за которой стоял протокольный дройд. Не спеша направившись вперёд, он повернул свою голову в её сторону и добавил. - Хорошо, что нам не придётся сражаться против друг друга, не за чем повторять историю Бендака.
- Следуйте за мной, - механическим голосом обратился к ним дройд и, не дожидаясь от них ответа, неуклюже развернулся в обратную сторону, направившись вперёд по длинному коридору. Особенностью этого коридора служило огромное панорамное стекло на всю его длину, через которое можно было увидеть ту самую арену, на которой им предстояло сражаться насмерть с другими искателями славы и денег.

Несмотря на то, что слова о том, что если она пошла бы против него, вопреки его желанию прекратить бой, он бы, переселив себя, сделал всё возможное для собственного выживания, даже если это подразумевало смерть той, кому он совсем не хотел причинять вреда и кого он не хотел потерять, звучали из его уст так легко и непринуждённо, как нечто само собой разумеющееся, требовалось немало храбрости и смелости, чтобы сказать об этом ей честно, и ещё больше, чтобы признаться себе в этом самому. Арден и Тавиш от слова совсем не соответствовали шаблонным образцам главных героев любовной драмы, а их отношения вообще сложно было назвать таковыми, учитывая все связывающие их условности, часть из которых они сотворили сами. Именно поэтому свойственная большинству голофильмов про взаимоотношения мужчины и женщины любовная история, в которой они готовы пожертвовать всем ради друг друга, умереть в один день, даже если могли бы выжить оба, окажись у них больше извилин, чем плескающихся в крови гормонов, встать против всего мира или убежать на край света, оставив за спиной всех и вся, не имела ничего общего с реальностью, в которой существовали они. Сам по себе роман между таинственным убийцей на службе у императора и штурмовиком, прошедшим через огонь, воду и медные трубы, уже говорил о том, что их любовь не поддаётся ни одному стандарту. Арден хотел верить, что Тавиш поймёт его слова и сделает это правильно, а ещё хотел верить в то, что такой день, когда им придётся оказаться по разные стороны баррикад, никогда не настанет, потому что он знал себя слишком хорошо, чтобы тешить себя иллюзорными мечтами о том, что если от её смерти будет зависеть его жизнь, он пожертвует собой, но спасёт её. Возможно, кто-то бы сказал, что у него просто нет настоящих чувств к ней, а он всего лишь и делает, что обманывает поверившую ему девушку, но это было не так. Арден любил её всем сердцем, а потому просто не мог солгать ей, кому угодно, но не ей. С ней он был искренен, единственное, что со своей стороны он мог дать ей, если вдруг такое всё-таки случится, это честный бой. Такой, какой бы выбрала она. Световой меч против виброклинка, бой в рукопашную или бой в полную Силу.
Стоило ему сказать об этом, как улыбка в одно мгновение ока испарилась с её лица, а брови сдвинулись к переносице. У неё был крайне задумчивый вид, как не так давно у него, когда он пытался осмыслить её просьбу и определиться с собственными чувствами и убеждениями. Поначалу он подумал, что в такое состояние её вогнал сам факт того, что он был готов убить её, да ещё и сказал об этом без какого-либо колебания, однако будь это так, то последовавшая после долго молчания реакция была бы совершенно иной. Корус даже не сдержался от того, что бы не усмехнуться, но это была не самодовольная усмешка, в ней не было так же какой-либо ироничности, и тем более не было издёвки. Это было нечто сродни одобрению справедливости её претензии, ведь он и вправду в завершении своих слов заметно принизил её шансы на успех, хоть это и было правдой. Факт того, что он уязвил не её женские чувства, а гордость истинного воина, который был способен очень на многое, часть из которого даже Арден ещё не имел возможности лицезреть, заставил уважать её ещё больше. На самом деле доведись им сражаться друг против друга в полную силу, то у неё наверняка не было ни единого шанса в противостоянии, так как ему не составило бы труда испепелить её дотла молниями или задушить, сломать ей все конечности или заставить её наставить на саму себя бластер и нажать на спусковой крючок, за мгновение преодолеть расстояние между ними и вступить в ближний бой со световым мечом. У него было множество преимуществ в бою, которые были недоступны ей. Даже самый хороший штурмовик, обученный убивать других людей, держащих такие же бластеры в руках, или мандалорец, ни разу не сражавшийся с джедаем и уж тем более с адептом тёмной стороны Силы, ни за что не смог бы победить его в бою, не имея огромного численного или тактического преимущества, или того и другого вместе. Впрочем, оставлять всё именно в таком виде, в каком оно было сейчас, Арден не собирался. Хоть он и намеревался оставить это в секрете до более подходящего момента, но всё-таки он чувствовал острую необходимость дать ей что-то взамен, кроме возможности скинуть с себя броню штурмовика ненадолго и обещания не убивать родных, и поэтому решил поделиться с ней частью из задуманного.
- Нет. Несмотря на всю твою первоклассную подготовку и колоссальный боевой опыт, которые делают тебя лучше почти кого угодно на "Беспощадном", ты понятия не имеешь, как победить того, кто может предугадать твои действия ещё до того, как рефлексы или сознание отдадут команду мышцам сделать их. Ты не знаешь, как одолеть того, кто может отразить любой выпущенный тобой бластерный болт или вернуть тебе обратно брошенный термальный детонатор. Не знаешь как уклониться от выпущенной в тебя молнии или освободиться из невидимой хватки, которая либо раздавит твои внутренние органы, либо отправит в ближайшую жёсткую поверхность, впечатывая до тех пор, пока все кости не будут переломаны, - спокойным тоном, размеренно и методично объяснил он ей свои основания полагать, что убить её будет не так трудно, как ей хотелось бы в это верить. Но это не была попытка ущемить её гордость или принизить её навыки и умения, или заставить её ещё больше бояться его. Нет, он говорил ей всё так же честно, заставляя осознать резонность предшествовавшего этому утверждения. И после очень короткой паузы, за время которой она не успела бы ничего добавить, сказал. - Но я научу тебя.
На самом деле сражайся на арене он именно так, как описывал ей, убеждая, что против него у неё нет шансов, то бой закончился бы, даже не начавшись. Пользуйся он виброклинком, которым можно было фехтовать не хуже, чем световым мечом, то сражение закончилось бы тоже очень быстро. А если бы и вовсе пришлось бы встать друг напротив друга, положив руку на кобуру, и, только дождавшись конца отсчёта, вытащить его и выстрелить, бой тем более закончился бы почти мгновенно, потому что рефлексы и скорость у него были отточены куда лучше, чем даже у прожжённого наёмника, благодаря всё той же Силе. Именно поэтому он и собирался выйти на арену с голыми руками, дабы дать своим врагам хоть какую-то возможность не умереть раньше, чем эхо голоса комментатора затухнет в стенах арены. Это был единственный способ хоть как-то ощутить адреналин и чувство опасности от всего этого действа, поэтому в ответ на хохот Тавиш, он лишь улыбнулся, но в его улыбке было что-то кровожадное. Он был уверен в себе и знал, на что идёт.
- Поскольку я тиран и деспот, то я забираю себе самую красивую, - отшутился ей в ответ Корус после того, как комментатор наконец-то замолчал, дав сигнал к выходу на арену. Ему не было страшно, даже легкой дрожи или мурашек по кожи не было. И то, что Тавиш не испытывала ничего подобно, заставляло его ещё больше уверяться в том, что при должной подготовке ей будет под силу убить кого угодно, возможно, даже его самого. Он не боялся, что она может обратить знания, которые он собирался ей дать, против него. И дело было не в том, что он свято верил, что она не такая или беззаветно предана ему, он считал, что так будет правильно. К тому же, если все его планы касательно их дальнейшего будущего осуществляться, эти знания ей очень даже пригодятся.
Уверенным шагом он пошёл вперёд, выходя из полумрака предбанника на освещённую сотнями мощными прожекторов арену под гром аплодисментов и возгласов всех собравшихся насладиться кровавым зрелищем. Арена была большой, даже очень большой, на ней могло сражаться одновременно несколько десятков человек, ну, или несколько человек против огромного ранкора-переростка. Так что до того момента, как оппоненты смогли чётко разглядеть друг друга, остановившись по приказу комментатора в десяти метрах друг от друга на неё центре, прошло достаточно много времени. Вид этих сестёр-близняшек тви'лечек был довольно миловидный, можно даже сказать, что они были более чем красивыми, чтобы танцевать в каком-нибудь клубе или даже перед каким-нибудь графом или лордом, хотя ожидать чего-то другого от одних из самых сексуальных экзотов во всей Галактике было бы странно. Единственное, что отличало их от танцовщиц, это более закрытая одежда, надёжно скрывающая все те места, что обычно привлекают взгляды других людей, с элементами металлической брони, на самых уязвимых зонах, а также по одному короткому виброклинку в руке у каждой. Выглядели они и вправду идентично друг другу, что сложно было даже определить, кто из них Лой, а кто Айл, хоть они и помахали своими тонкими ручонками публике, которая их даже не запомнит.
- Чёрт, левая или правая... Может обе? Ладно, жадным быть не хорошо, возьму правую, - пошутил Арден, переводя своё внимание с одной тви'лечки на другую, но в конце концов всё-таки остановился на той, что стояла напротив него, оставив Тавиш её сестрицу. Учитывая то, на что был способен виброклинок в опытных руках, было трудно сказать кому из этих сестёр достанется более... гуманная смерть. Впрочем, Ардена это вовсе не волновало, но для проформы он всё-таки наигранно драматично добавил с нескрываемым сарказмом в голосе. - Жаль такую красоту губить, бордели плачут, Хатты тоже.
- Итак, соперники готовы сорваться с места и ринуться в бой, а вам, леди и джентльмены, только это и нужно! Так что не будем уже тянуть... поехали! - громко прозвучал голос комментатора в расставленных по всей арене динамиков, а последнее растянутое слово ознаменовало начало сражения.

Было ли Ардену жалко хоть кого-то, кого ему довелось убить в своей жизни? Нет. Он даже не запоминал не то, что их имён, а даже их внешность навечно растворялась где-то в бездонной пропасти в глубинах его памяти, несмотря на всю ту феноменальную память, которой он обладал. Конечно, ему не составило излишнего труда вспомнить того же Солуса Чорука, чтобы использовать его имя для проникновения на станцию Рекьявик, и причиной тому было то, что это имя могло оказаться полезным в дальнейшем. Остальным безымянным людям, чьи жизни он оборвал, повезло меньше, так как их имена даже не отложились в подкорку головного мозга. Чувствовал ли он угрызения совести или хотя бы вспоминал обо всех бесчисленных жертвах его клинка или рук? Нет. Ему не было жаль, он не раскаивался за содеянное, а потому даже по ночам спал спокойно, не видя кошмаров о том, как он режет на части кого-то. Ему не являлись во снах лица мертвецов, переполненные страхом и ужасом неминуемого. Однако в то же самое время он прекрасно помнил лицо собственного отца и тех самых мальчишек, которых он убил. Порой они являлись ему в самых страшных кошмарах, конец у которых был счастливый. Счастливый потому что именно их смерти столкнули его с императором, изменившим его жизнь к лучшему. После того, как он стал рукой императора все остальные люди или гуманоиды в мире перестали быть личностями в его глазах. Они были лишь инструментами, либо целями, не больше и не меньше. Исключением из этого правила стала лишь Тавиш, ставшая для него нечто большим, чем инструментом для достижения собственных целей. Она стала символом того, что его жизнь не лишена смысла, а то, что он делает и кем является, служит во благо не только Империи, но и ему самому. Что же касаемо молодой девушки, что хладным трупом пала на землю под его ногами, её имя и очень красивую внешность он не запомнит.
Столь жестокое по меркам обычных людей, далёких от смерти, для него не представляло ничего столь экстраординарного. Он видел куда более зверски изуродованные трупы людей и гумандоидов и умерщвлял своих жертв куда более не гуманно. Ему было безразлично насколько безболезненной или наоборот болезненной была её смерть, так как он не ставил для себя цели причинить ей каких-либо страданий или наоборот освободить её от них. Смерть есть смерть, а каким путём он её ей принёс не имело ни малейшего значения. Волновало ли Ардена, что этот бездыханный изувеченный труп был чьей-то дочерью, сестрой, девушкой, женой или объектом воздыхания? Нет. Он никогда не думал об этом, а даже если и думал, то почти тут же приходил к тому, что так было нужно, а то, как это воспримут другие, его не волнует. Теперь это был всего лишь труп почти разделённый надвое с застрявшим в области ключиц виброклинком, который он извлёк, когда комментатор объявил о предстоящей схватке с вуки и дагом. К тому же, вероятнее всего никого, кроме родной сестры, у этой девчонки не было, а о её сестре Тавиш уже позаботилась, снеся той голову. И вправду, как и сказала Тавиш перед выходом на арену, она была самой красивой, потому что за этот титул эти сестры-близняшки уже явно побороться не могли.
Под гром аплодисментов и возгласов, слившихся в беспорядочный шум, среди которого с трудом можно было вычленить имена победителей первого раунда, на арене появились новые претенденты на титул самого мёртвого дуэта сегодняшнего состязания. Ардену было всё равно на то, что скандировала толпа, и на то, насколько они были воодушевлены плескавшейся по земле кровью и распластавшимися по земле трупами. Он пришёл сюда не за этим, ему не нужно было тешить своё самолюбие за счёт признания тех, чьи имена он никогда не узнает и кто не запомнит его имени, он и без них прекрасно знал, на что был способен. Впрочем, реакция Тавиш заметно отличалась от его собственной, по крайней мере потому что на несколько минут ей не было всё равно. От неё исходило сладкие чувства удовольствия и эйфории, схожие с теми, что испытывают зелтронки в момент получения наслаждения, каким бы оно ни было. Даже вопрос, который он ей задал, не сразу достиг её сознания, окутанного этим минутный наслаждением, на который она ответила ничего, не считая посланного в его адрес воздушного поцелуя. Впрочем, этого хватило сполна для того, что бы на его лице блеснула удовлетворённая улыбка, которая стала кровожадной, когда его взгляд обратился к новым соперникам.
- Заберу его шкуру с собой на звездолёт, повешу где-нибудь, - со всей серьёзностью ответил ей Корус на сделанный ею выбор в пользу прыткого дага, вооружённого двумя короткими обоюдоострыми клинками. Не то, что бы он был живодёром или обезумевшим маньяком, но как и мандалорская броня, снятая с трупа убитого им в честной схватке Чорука, скальп вуки был значимым трофеем. Вуки по своей природе были довольно грозными противниками и не важно владел ты Силой или нет, с ними такое не работало, потому что их берсерки, искусно владевшие клинками Риик, могли легко парировать даже атаки светового меча. Корус ни разу до этого дня не сражался с представителями этой мохнатой расы с лесистой планеты Кашиик, хоть и видел их несколько раз мельком. К счастью или несчастью ему предстояло сражаться именно с берсерком, пусть и не матёрым, а молодым, что он определил по излишне светлой и опрятной шкуре. Впрочем, будь он матёрым или молодым, он всё равно представлял довольно серьёзную опасность, которая крылась не столько во владении оружием, сколько в грубой физической силе. Именно этот факт заставил Ардена взять за клинок, умереть глупой смертью, разделившись надвое в попытках потешить своё чувство превосходства, ему не хотелось от слова совсем. Конечно, короткий клинок был той ещё зубочисткой по сравнению с массивными изогнутыми лезвиями клинков Риик, но всяко лучше, чем блокировать их голыми руками.
Как только комментатором был дан сигнал к началу боя, даг, избравший своей целью кого-то покрасивее и поженственне, набросился на Тавиш, буквально одним прыжком преодолев расстояние между ними, а вуки, издав боевой клич на своём родном языке, воспринимаемый остальными как рычание дикого зверя, прокрутив оба клинка несколько раз по часовой стрелке последовал примеру своего напарника и так же взмыл в воздух. Удивительно, как такая массивная двух с половиной метровая туша могла быть такой прыгучей, хотя наверняка всему виной служила колоссальная мышечная масса, скрытая под этой шкурой, столь охотно покупаемой на чёрном рынке. Но живые вуки ценились куда больше на рабовладельческих рынках, поскольку эти непокорные по своей природе звери за счёт своей силы могли работать эффективнее всех других рас, конечно, если получалось их "замотивировать" выполнять рабский труд. Но поскольку ни на какие аукционы по продаже рабов Корус не собирался, сохранять жизнь этому ходячему ковру не было смысла.
Финты и чудеса уклонения, которые он продемонстрировал в битве с тви'лечкой, здесь использовать было нельзя, точнее нельзя было выполнять их небрежно, иначе голова, торс или любая другая конечность могли незамедлительно отделиться от всего остального тела. Предугадать действия вуки, особенно берсерков, которые больше действовали рефлекторно нежели думали, несмотря на наличие довольно продвинутого интеллекта, а потому приходилось не просто подмечать как он двигается и куда смотрит или чувствовать в Силе его порывы контролируемой ярости, а анализировать каждое действие, складывая из них изощрённые комбинации. Как и любой другой рефлекс, неважно будь ты человек или вуки, был ничем иным, как серией нервных импульсов, комбинация которых закладывалась в подкорке головного мозга на подсознательном уровне и воспроизводилась при определённом стечение внешних и внутренних факторов. Проще говоря, подсознание воспроизводило этот рефлекс с ювелирной точностью раз за разом, без малейшего отклонения от эталона, а потому как только оппоненту удавалось изучить его, он превращался из очевидного преимущества в не очевидный для его владельца недостаток.
Именно поэтому перед тем, как нанести своему противнику смертельный удар, Корусу пришлось несколько минут только и делать, что блокировать сыпавшиеся на него градом рубящие удары с разных направлений, да перекатываться из стороны в сторону, чтобы избежать расчленения. Его глаза неустанно скользили по лезвиям клинков, исследовали в мельчайших деталях кинематику их и рук, что ими орудовали, старались подметить каждый сделанный им шаг и всё только ради одного единственного удара, который свёл бы на нет очередную жизнь. Арден отнюдь не шутил, сказав, что намерен забрать шкуру вуки с собой на корабль, а потому упорно искал способ не повредить шкуру, что и заставило его излишне повозиться с ним. Однако, как только вся информация, поступившая с глаз, была обработана в голове, а перед глазами замаячил не грозный воин, а всего лишь набор стандартизированных движений со сложной кинематикой, жизнь вуки оборвалась вместе с клинком, что аккуратно просочился снизу сквозь открывшуюся глотку, достигнув головного мозга, но не пробив череп и шкуру ни в едином месте, и даже не выбив ни один из клыков в его пасти. Арден буквально как жидкость просочился между его клинков и оказался настолько близко, что у умерщвлённого вуки не было ни единого шанса избежать рокового удара.
Однако вместо того, что бы позволить его туше свалиться на землю ровно так же, как это произошло с тви'лечкой, Корус ухватился за мех, стиснув его в кулаке, и одним рывком поднял её вверх на расстояние вытянутой вверх руки. Жаждавшая ещё больше насилия публика в одно мгновение взорвалась единым неразборчивым возгласом, но прозвучавшим настолько синхронно из уст всех и каждого, что могло сложиться впечатление, что это всё было заранее заготовленным представлением. Комментатор лишь подливал масла в огонь, призывая сорвать ещё больше аплодисментов дуэту-контрабандистов, разделавшихся с довольно опасной парой экзотов. Хоть собственная сила и позволяла ему держать всю эту массу над собой, но отнюдь не делать это слишком долго, потому что даже самый маленький из вуки весил куда больше чем обычный человек, намного больше, поэтому бездыханное тело с удивительной лёгкостью отправилось полёт в сторону подальше от места бойни. Корус постарался отшвырнуть её как можно дальше, что бы никто не запачкал её собственной кровью, которой предстояло пролиться ещё не один раз. И только в этот момент он смог перевести своё внимание на Тавиш, которая закончила схватку с прытким "ловкачом", разрубив того напополам. Довольно зрелищная смерть, которая сорвала не меньше оваций зрителей, чем поднятый в воздух труп вуки, однако Корус и в этот раз не обратил на этого внимания, но не потому что ему было всё равно, а потому что он заметил, как Тавиш с недовольным лицом коснулась рукой щеки, на которой осталась кровоточащая царапина. Впрочем, не успел он что-либо сказать или подойти к ней поближе, чтобы удостовериться в том всё ли с ней нормально, как появившаяся на её лице улыбка сняла любую причину для тревоги. "Наверняка просто царапина," - успокоил себя Арден и встал на изготовку, в этот раз уже не выпуская виброклинок из рук. Вуки хоть и были довольно опасными противниками, но в Галактике хватало и более опасных разумных существ, с которыми голыми руками будет воевать лишь глупец.
И в этом своём мнении он оказался прав, так как каждый последующий бой был куда сложнее предыдущего. Конечно, до схватки с разъярённым ранкором ни один из поединков явно не дотягивал, но и с ранкором он бы не стал сражаться даже виброклинком, предпочтя взять в свои руки излюбленный световой меч. Впрочем, существовали разновидности ранкоров, которым даже на световой меч, способный пробить почти что угодно при должном усилии, было всё равно. Так или иначе, какими бы тяжёлыми на взгляд публики эти схватки ни были, Тавиш и Арден вышли из них всех победителями, пусть и заработав несколько незначительных царапин. Несомненно под конец Арден даже вошёл в раж, решив всё-таки придерживаться первоначальной стратегии сражаться без оружия, кинувшись с голыми руками на массивного деваронца, который был выше и шире Ардена почти вдвое. Деваронцы отнюдь не все были такими массивными силачами, а потому это было своеобразное дополнительное испытание, которое он выполнил, отломив тому острые рога в своём неистовстве и воткнув их ему в глаза, но перед этим получив несколько следов на правой щеке от его когтей на пальцах рук, которыми он предпочёл сражаться, как и Арден. По правде говоря, всех тех, кого он уже убил, и этого деваронца, ставшим более чем достойным противником, уже хватало сполна, чтобы удовлетворить его потребность в насилии, но впереди оставался ещё один бой. Бой за звание самого смертельного дуэта против действующих чемпионов, о чём незамедлительно оповестил комментатор:
- Леди и джентльмены, нас ожидает последний финальный бой за звание самого смертельного дуэта нашей арены! Поаплодируем нашим финалистам, которым предстоит пролить ещё немного, а лучше как можно больше крови в этой схватке, из которой выйдет лишь одна боевая пара! Отстоят ли охотники с планеты Трандоша свой титул или же из их мёртвых лап его вырвут так полюбившиеся вам убийцы в шкурах контрабандистов? Так или иначе арена увидит сегодня кровь и смертельное побоище, а это куда важнее всяких титулов!
Под заглушающие все остальные звуки аплодисменты на арене появились те самые браться-трандошане, с которыми им предстояло сразиться, и вид у них был и вправду устрашающий, полностью соответствующий устоявшемуся в Галактике мнению о том, что это одна из самых сильных и воинственных рас. Даже вуки по сравнению с матёрым трандошанином покажется всего лишь ходячим пуфиком, обтянутым шерстью, так как история знала множество случаев порабощения первых вторыми. Впрочем, понять матёрые они или всего лишь юнцы, оторвавшиеся от своего племени, можно было понять лишь в бою, другого способа узнать это Корус увы не знал, так что сразу начал готовить себя к самому плохом варианту из всех возможных.
- У них острые когти и очень хорошо развитые рефлексы, не говоря уже о молниеносной реакции. Не джедаи, но почти ничем не хуже, поэтому старайся не подставляться, - тихо произнёс он, подойдя поближе к Тавиш, после чего добавил то, что не сказал ни разу за весь бой. - Нам нужна совместная тактика, потому что и они будут сражаться, прикрывая друг друга. Порой бросаться на амбразуру в одиночку равносильно тому, что убить своего напарника или напарников.

И вправду Тавиш не лгала, когда говорила, что готова слепо следовать за ним независимо от того, что он говорит и что делает, а также что принимает его таким, какой он есть и неважно, каким ужасным человеком он являлся, многих бы давным-давно уже отпугнула его тёмная сущность, которая проявлялась почти в каждом его действии и слове, но не её. Она доказала уже это не единожды, так что каких-либо причин сомневаться в её верности не было, впрочем, по какой-то неведомой ему причине он был уверен в этом ещё с самого начала, когда она только впервые озвучила это вслух. На её отмашку от его объяснений он ничего ей не ответил, кроме согласного кивка головой в подтверждение тому, что он оградит её от всего того, что видеть и чувствовать она не хотела, поскольку в тот момент уже начался очередной бой. Хоть часть боёв и не далась им двоим так легко, как первые два, порядочно измотав их обоих и насытив сполна желание выплеснуть свой пар, настоящее напряжение он испытал только лишь сейчас. Во-первых, потому что предыдущее своё сражение с представителем расы планеты Трандоша назвать лёгким язык просто-напросто не поворачивался, несмотря на то, что тогда он был никак не ограничен в средствах. Во-вторых, сейчас у него и вовсе не было светового меча, а даже тот виброклинок, который в ответ на его просьбу Тавиш ему передала, не мог похвастаться хотя бы близкими к нему характеристиками, начиная от пресловутой длины и заканчивая режущими качествами. В-третьих, несмотря на то, что Тавиш уже встречалась с трандошанцем ранее и выжила после этого, бой окончил всего лишь случай, а потому, как бы она ни была хороша, ему придётся переживать и за неё, внимательно приглядывая, чтобы в случае чего уберечь её от цепких острых когтей и зубов этих ящериц.
- Ты тоже неплохо с этим справляешься, - с серьёзным лицом ответил он ей, взяв из её рук виброклинок. В руке он лежал непривычно и неудобно, что лишний раз заставило его пожалеть о том, что сейчас по рукой нет его собственного оружия, с которым он чувствовал себя намного более комфортно и уверенно. Сделав несколько взмахов из стороны в сторону и вверх-вниз, он попытался почувствовать вес оружия и предел возможностей для фехтования, и результат больше огорчал, чем радовал. Если в световом мече весь вес был сосредоточен именно в рукояти, поскольку лазерный луч вообще не обладал никакой массой, то в виброклинке он был распределён равномерно по всей длине, которая тоже оставляла желать лучшего по сравнению с лезвием светового меча. Однако вопреки всему этому по сравнению со всеми остальными виброклинками, что ему довелось сегодня подержать в руках, этот был лучше их всех вместе взятых, так что для дела должно было хватить и его.
Составленная наспех тактика, которая заметно отличалась от любой другой, что он когда-нибудь продумывал, стараясь учесть всевозможные факторы и риски, а также просчитать все свои и вражеские действия на несколько шагов вперёд, так как он вообще не имел понятия, как им с ними бороться наиболее эффективно и на что они вообще способны, когда их количество больше одного. Между собой эти ящерицы тоже общались исключительно на своём родном языке, который для непосвящённого человека звучал как несвязанное шипение, что не давало возможности вообще что-то понять из сказанного ими. Одно радовало во всём этом, что как только начался бой, трандошане сделали именно то, что он и предполагал, решили их окружить с двух сторон. Как только с уст Тавиш сорвался короткий боевой призыв, Арден поспешил почти вплотную прижаться спиной к ней, не отпуская из виду того, что смотрел в его сторону.
Загнать самого себя в окружение врагов, против которых ты до конца не понимаешь как бороться, было чем-то новым для него, но этому ощущению он отнюдь не был рад. Единственное, что в этой ситуации было ему определенно на руку, так это то, что рядом с ним была она. Всю свою жизнь Корус ни на кого не полагался, действовал исключительно в одиночку, изредка прибегая к посторонней помощи и то только в экстренных случаях и был твёрдо уверен, что может справиться с чем угодно сам, а остальные нужны либо для отвода глаз, либо как пушечное мясо. Сейчас же жизнь преподнесла ему урок, что всё-таки он и вправду не всесилен, а полагаться исключительно на световой меч и Силу крайне плохая идея, которая могла сыграть крайне злую шутку, лишись он в один миг и того и другого. Однако все выводы и пути решения, основанные на этих мимолётных наблюдениях и мыслях, пришлось отложить на потом, потому что сейчас было непозволительной роскошью отвлекать хоть крупицу своего внимания от закруживших на небольшом отдалении от них трандошан. Сейчас от его концентрации, внимания, реакции, рефлексов и знаний зависела не только его собственная жизнь, но и её. Нет, он не считал её обузой для себя, наоборот сейчас её полезность была как никогда высока.
- Тот, что твой, сейчас кинется вперёд. Будь готова резко переключиться на моего, - как можно тише произнёс он, чтобы ящеры не услышали его голос, потому что в отличие от Ардена и Тавиш те прекрасно понимали общегалактический язык. "Как бы сейчас пригодилось знание Мандо'а," - оскалившись, подумал он и, когда настал момент, выпалил, что есть мочи слово, которое он прекрасно знал. - Oya!
В этот самый миг, как и предсказал Корус, трандошанин, рыча и шипя что-то на своём языке, бросился вперёд на Тавиш, но, дав сигнал к действию, Арден в одно мгновение, почти неощутимо оперевшись на её плечо, перелетел через неё и тут же встретился своим клинком с его алебардой, ознаменовав начало активной фазы боя певчим лязгом стали о сталь. Трандошанин явно не ожидал такой рокировки со стороны своих жертв, а потому его атака тут же захлебнулась, перейдя в отражение стремительных ударов, производимых Арденом. Однако несмотря на то, что инициатива была в его руках, Корус не отдалялся дальше, чем на несколько шагов от Тавиш, чтобы в случае чего сделать новую рокировку, если вдруг потеряет эту самую инициативу. Стоило отдать должное ящерице, которой потребовалось лишь минута, чтобы просчитать новую тактику боя и, судя по всему, оповестить своего брата о ней громким длительным гортанным рыком. Тут же неожиданно для Коруса ящерица сделала резкий уход в сторону и отдалилась, выйдя из зоны досягаемости пятидесяти сантиметрового клинка, а следом почти моментально нанесла рубящий удар, который блокировать полностью ему не удалось. А потому, хоть и клинок боевого топора не отсёк ему руку, игольчатое копейное остриё на конце древка распороло от нижней челюсти до скулы правую щёку, из которой тут же начала сочиться струйками алая кровь, стекая вниз. Лицо тут же бросило в жар, а рука, удерживающая клинок, сжалась с неимоверной силой. Всё внутри загорелось тёмным пламенем, запуская в кровь огромную дозу адреналина, а сознание погружая в гнев и ярость.
Всё произошло настолько быстро, что даже Корус не успел сообразить что он только что сделал. Клинок вырвался из его рук, словно зачарованный, и устремился на огромной скорости прямиком к трандошанцу, разрубив на своём пути обшитое кортозисом древко алебарды напополам и углубившись в тело ящера по самую гарду. Трандошанин издал истошный рык, но не просто не упал на землю, а сорвался как бешеный с места, повалив Ардена на землю и прижав к ней всей массой своего тела. Несмотря на то, что жить ему оставалось в лучшем случае несколько минут, он решил забрать с собой и своего убийцу. Не менее острые, чем лезвие виброклинка, когти в одно мгновение оцарапали его руки, которыми он попытался защитить своё лицо. Поскольку армированных щитков на руках не было, когти прошли сквозь кожу и плоть как нож сквозь масло, едва не достав до костей. Однако несмотря на всё желание расслабить руки, чтобы хоть как-то уменьшить боль, Корус продолжал защищать своё лицо и шею, так как ящер мог не просто разорвать его в клочья своими когтями, но и запросто откусить часть своими клыками. Бой заканчивался не слишком эпично, да и мог бы закончиться и вовсе смертью Ардена в ближайшем времени от значительной кровопотери, если бы он вовремя не вцепился пальцами в голову ящера, когда почувствовал что тот начинает терять свои силы и замедляться. Резко дёрнув самого себя вверх, чуть ли не приняв полу-сидячее положение, он со всей силы провернул его голову больше чем на девяносто градусов до момента, пока с громким хрустом не переломились шейные позвонки. Тело трандошанина обмякло, но уже успевшие впиться в рёбра кости так и остались внутри, так что их пришлось вынимать самому Корусу перед тем как сбросить довольно тяжёлое тело с себя.
- Проклятье, - истошно выдохнул Арден, когда над ним перестало нависать что-либо, но вставать он не спешил, а точнее просто не хотел. Он чувствовал, как из множественных ран и царапин, оставленных когтями мёртвого ящера, сочится кровь, собираясь в складках ткани, которая вот-вот окажется перенасыщена. Распоротая остриём алебарды щека неприятно зудела и ныла, а вытекавшая из неё кровь, противно скатывалась по шее вниз, затекая под воротник. Нет, он не умирал от полученных ранений, просто наслаждался моментом своего личного триумфа, ведь он доказал не только всем наблюдавшим, которые в общем-то ничего не знали о нём, но и самому себе, что способен побеждать и без пользования Силой и световым мечом, а все знания и боевые навыки, доставшиеся ему не меньшей кровью, полностью оправдывали все те страдания и мучения, через которые ему пришлось когда-то пройти. Однако момент эйфории длился совсем недолго, так как гнев постепенно начал растворяться, возвращая ему холодное и трезвое мышление, которое тут же заставило его вскочить на ноги, словно и не было всех этих травм и обернуться в испуге в сторону Тавиш, которая, как оказалось, и сама справилась не хуже него, прибив второго трандошанина.