- Смерть - это жизни естественная часть…

Слова с которых все началось. Те самые, что произнес один старый магистр и те, что открыли дорогу в бездну, всепоглощающую и безвыходную. Они цепляют, заставляют на мгновение остановится безмятежному сознанию и осознаться. Осознаться, что что-то не так.
Дуновение ветра холодно касается лица и еще не раскрыв глаза мужчина в темной робе успокаивается, позволяет внутренней внезапной тревоге уйти. Еще немного и можно бы было позволить себе вновь уснуть, позволить сознанию окунутся в омут спокойствия и умиротворения, но чей-то беззвучный шепот твердит проснутся. Ему показалось, что на мгновение он услышал голос матери, усталый и измученный, прямо как тогда, на Татуине. В этот раз он не смог оставить глаза закрытыми и широко распахнул их. Небеса были усеяны звездами,  а тот самый, последний зеленый клочок земли что был в этом месте, поглотила бескрайняя дюна. Тревожное чувство вернулось вновь и уже никуда не собиралось уходить.
- Нам пора. – слышит он голос ребенка и обернувшись видит мальчика лет десяти, в потрёпанном бежевых одеждах, со светлыми волосами и лицом так похожим на его, но с печальной улыбкой на бледном лице.
Перечить не хочется, как и задавать вопросов. Он просто встает без лишних слов. Отвечает улыбкой на улыбку, отчего лицо ребенка наполняется еще большей печалью и тот, словно не в силах смотреть, отворачивается и ушёл вперед, туда дюны песчаного моря касаются звезд ночного неба.
- Идем. – говорит мальчик не оборачиваясь и Энакин спокойно подчиняется, потому что чувствует что так и должно быть.
День, когда он впервые оказался здесь… Его словно просто нет. Он его не помнит. Лишь чувства, смутное и не полное ощущение того, что было до. Помнит покой и умиротворение, помнит как камень упал с души, как тяжелая ноша спала с его плеч. Как проснулся от тяжелого сна… Как проснулся от ночного кошмара.

- Скайуокер!!!
- Ты был Избранником!
- Энакин!
- НЕНАВИЖУ!!!

Образы вспыхнули алым светом и воспоминания пришли внезапно, насыщенные болью и обагрённые кровью.

- Магистр Скайуокер, их слишком много тут…
- Ты слышал когда-нибудь легенду…
- Ты принят в совет…
- Ты был мне братом…

Он падает на песок, хватается руками за голову, пытается удержаться и не закричать. Стиснул зубы, но не может прогнать этот морок, не может прогнать ночной кошмар.

- Похоже что ты убил ее… в гневе…
- Могучей Силой владеешь ты…
- Отныне твое имя…

- Тише. – слышит он голос ребенка и морок наконец-то исчезает, словно тот прогнали куда-то еще, но не заставили исчезнуть навсегда. Он все еще чувствует их, все еще ощущает ту боль.
- Так было бы проще… Но времени у нас нет. Твоя память вернется к тебе как только ты проснешься.
- Я… Я не понимаю.
- Ты поймешь, когда проснешься. Но у нас нет времени. Ты должен идти, иначе будет поздно.
- Поздно… Поздно чему?
- Всему.
Энакин поднимает взгляд, но ребенок уже идет вперед, не ждёт пока мужчина в робе поднимется. Он хотел было спросить вновь, понять что и почему, но осознание пришло будто само, с чувством нарастающей тревоги, когда ветер подул в спину: времени действительно нет.
- Близится шторм. Он похоронит тебя здесь, если ты не поторопишься. – говорит ребенок и поворачивается к нему. Его бледное лицо приняло болезненный оттенок.
- Прошу… Пойдем быстрее.
И Скайуокер встает, подходит к ребенку и подает тому руку, окутанную в черную перчатку. Он так и не вспомнил, когда успел ее одень, а мыслям словно не дают возможности раскрыться. Будто кто-то намеренно хочет, чтобы он не думал о другом, а лишь о том как важно сейчас покинуть это место.
Мальчик сжал его руку и повел их вперед, сквозь дюну и ее, казалось, бескрайние пески. Энакин не знал куда его ведут, но странное чувство преследовало его, словно вот вот их путь будет окончен, а дороги их разойдутся. И опять ему не дали мыслить, лишь дорога была важна, лишь путь проложенный ребенком.
- Еще немного, - сказал мальчик, а за очередным песчаным барханом вдруг показались руины того, что мог бы назвать храмом. Он не помнил этого места, хоть оно и кажется знакомым, словно он уже бывал здесь когда-то…
- Это – Дверь. Она еще закрыта, но тебе ее откроют. – говорит мальчик вслух словно на его мысли. Он не помнит, но в душе нашелся странный, мрачный отклик.

Правда, за которую мы цепляемся, зависит лишь от того, как на нее посмотреть...

Энакин прогоняет образ из мыслей, но след того не исчез, отнюдь, все еще с ним. Словно ждет чего-то.
- Зачем? Кто откроет? Куда она ведет? – спрашивает он, но вопрос пуст, ведь в глубине души он уже все знает.
- В реальный мир. Точнее то, во что он превратился. Ты поймешь, очень скоро все поймешь.

Скайуокер не понимает, но образ возвращается вновь, словно жаждет дать ответ. Однако теперь мираж кажется другим, словно это не с ним, а с кем-то другим…

- Если мы опять опоздаем из-за тебя, то будешь таскать эти дурацкие детали сам! – кричит мальчик в темном, лицом похожий на него, но не глазами и не душой.
- Мэйвиан, подожди! – кричит мальчик в светлом, с виноватым взглядом, уставший и не поспевающий за братом, что умчался вперед. Он пытается успеть за ним, ускорить шаг, но оступается и падает на песок. Ему больно и он устал, а ты смотришь на него из тьмы. И, когда он поднимает взгляд на собственную тень, мальчик замирает, а глаза полнятся ужасом.

Мираж развеивается, уходит, истончается, исчезает. Ты видишь как мальчик в видении спешно убегает, что-то крича. Тебе не ведомо что было дальше, но почему-то знаешь, что ему никто не поверил. И что увидел он не что-то, а кого-то.
Что увидел он тебя.

- Это…
- Оно не твое. Это воспоминание, оно не твое. Оно было, но не с тобой. – говорит мальчик все также ведя их вперед.
- … Но при этом со мной.
Ребенок смотрит на него нечитаемым взглядом.
- Да.

Мираж возвращается, но размытый и не четкий. Такой, словно его пытались стереть, пытались просто забыть. Но вместо образа, приходят чувства. Ужас, что длился с десяток лет. Предательство, что делало агонию сильнее. Чувства, что были отвергнуты. Одиночество, что стало проклятием. И лишь забвение стало спасением…
- Он не смог. – говорит ребенок и оступается, но сильная рука его ловит, не дает ему упасть. Ему невыносимо больно, но он все также смотрит на тебя с улыбкой и ему тепло от того, что тебе не все равно.
- Ему не дали шанса. Обманули, бросили и предали. Они его сломали, а после пытали долгие годы. И теперь, они его стерли. – слова даются с трудом, но ребенок держится, говорит что есть силы, - Но они не знали, что здесь есть ты.
Образы и чувства приходят вновь, но лишь обрывки былой жизни, уничтоженной в агонии и боли.
Помнишь, что вас было двое и помнишь, как вы оба ушли с Татуина. Помнишь, как беспамятно влюбился и помнишь, как болело твое сердце когда его разбили. Помнишь запах смерти и войны, как и помнишь как тебя забыли те, кого ты любил. Помнишь, как не верил и боль абсолютного предательства. Короткие образы смутно знакомы тебе, но при этом странное чувство, что это – не твое.
Потому что не было, потому что было не с тобой. Было, но с другим.
- Ты не мог проснутся, потому что так было нужно. Иначе все бы было кончено не успев начаться. - ребенок на руках начинается осыпаться песком, уходит в небытие, уходит навечно. Его лицо покрывается трещинами, но он все также продолжает тебе улыбаться, хоть и слезы предательски льются с его глаз.
- Он был тобой и при этом тобою не был. Вас было двое здесь, всегда. Один жил полной жизнью настоящего, пока другой был только тенью во снах, отголоском чего-то не сбывшегося… Чего-то потерянного навсегда.
Ветер становится сильнее, поднимает песок вверх, унося его вперед. И темные облака застилают звезды, закрывая их от взора.
И лишь один вопрос возникает на уме…
- Как… это возможно?

Темная сторона Силы порой открывает доступ к таким возможностям, многие из которых считают… Неестественными.

Мальчик лишь улыбается тебе и не отвечает, потому что уже не может говорить. Трещины растут. Его час уже близок…

- Возможно, потому что такова твоя природа. Возможно, потому что тогда, когда ты касался столь желанного для многих других бессмертия, ты отвергал его прочь. Потому что оно не было тем, что ты искал. Не было тем, в чем ты так отчаянно нуждался…
По лицу скатилась слеза, а сердце почему-то начинает чудовищно болеть. Энакин чувствует, чувствует что сейчас жизнь мальчика прервется.
- А еще потому… Что такого желание Силы. – его тело осыпается песком, ветер уносит его вдаль. Мальчик последний раз смотрит на него своими теплыми, чистыми голубыми глазами, полные печали и боли.
- Прощай… И спасибо тебе… За то, что ты был…
Ветер заглушает его слова и более ребенка нет на его руках. Лишь пескок и чувство страшной боли в груди, что еще не раскрылась до конца.
И внезапно, он чувствует, как кричит ветер, как воет буря вдалеке. Она как зверь бежит к нему, хочет поглотить. Песок поднимается ввысь, застилает взор, сметает руины храма на твоих глазах. Чудовищная сила идет прямо сюда, желая его уничтожить до конца. И тут он видит, слабое мерцание впереди…

- Иди. И не оборачивайся… Не оборачивайся…

Иная жизнь уходит, стирается во времени и Силе. Ее уносят вдаль, истончают и убирают. Но другая, идет вперед…

...

Стук сильного сердца, делают мучительный вдох искусственные легкие. Глаза все еще закрыты, но сознание просыпается от долгого сна. Вокруг плещет шоком и удивлением.
Открыть глаза оказывается непосильной задачей, но для него это все же возможно. Однако не сейчас, нет. Ему нужно беречь силы, потому что он еще не проснулся до конца.
Восприятие молчит, оно еще не проснулось, нет. Лишь он один и океан Великой Силы. В нем нет света и нет звука, лишь чувство единения с Великой, что касается его кротко, словно он может исчезнуть. Он чувствует их, боль и лишения, гнев и страдания. Хаос порожденный в войне и тьма застилающая все. В этом мире нет надежде, лишь страх и отчаяние.
Касание Великой, нежное и осторожное, словно мать вновь обрела своего ребенка. Он не видит и не слышит, но чувствует ее зов. И он касается ее в ответ, чтобы позволить океану восполнить его силы и его естество.
Образы всплывают в памяти, неполные, неточные, но полные эмоций и полные чувств. Он видит мир со стороны, как двое братьев оказались в храме, как двое были влюблены в одну из многих, и как лишь один ее завоевал. Боль у сердца, что не утихает, и жар войны, что опаляет душу. Смерть кружит вокруг, но не трогает его. Она стоит и ждет своего часа, но жаждет чтобы час этот не настал. А потом, конец войны, предательство и боль перешедшая в агонию. И так с десяток с лишним лет, пока его не стерли насовсем и сказали Смерти забрать его остатки. Она и забрала, но не оставила себе. Отдала другому, что был скрыт, тому кто был рожден Великой и стал ее клинком…
Ощущения уносят его, отдаляют от жизни что была, но была чужой. Так словно и не было, потому что была иной. И воспоминания приходят сами, вместе с океаном Силы. То кем ты был, кем стал и кем закончил быть. Вспоминаешь улыбки и свет, что после у тебя отняли оскал и тьма. Слышишь как смех любви всей жизни, сменятся смехом того, кто тебя уничтожил. Слышишь его предсмертный вопль и чувствуешь как собственная жизнь покидает тело. И снова чувствуешь тепло и улыбку, любовь и… прощение.
Сын. У тебя есть сын.
Лицо светлого мальчишки, чьи глаза полнятся надежды. Лицо столь родное, что место, где было сердце, сжимается в груди, наполняется теплом. У него мягкий характер и широкая душа, такая же какая была у матери, такая же как была у Шми.
- Сын…
Ты помнишь первый миг когда узнал, помнишь как чуть не сорвался, как восстановил контроль в последнюю секунду. Помнишь, как темные мысли владели тобой, но как теряли свою хватку над твоей душой и помнишь как искал тот светлый огонек средь звезд, единственный что был полон смысла.
- Люк…
И ты тянешься к нему, к этому огоньку в своей памяти. Тянешься, чтобы ощутить тепло, вспомнить смысл жизни, вспомнить какого это было, ощутить и осознать… Но ты находишь лишь – ничто.
Пустота поглощает его, возносит его страх, его самую страшную догадку, самую чудовищную мысль. Он не чувствует его, этого яркого и теплого огонька, полного надежд и детского любопытства.
- Мой… сын…
Он чувствует других, тех что вокруг и тех что обратили свой взор в удивлении, тех что ощутил, остановился, оглянулся. Но он не чувствует его, этого тепла в месте под сердцем, где он чувствовал эту связь, где чувствовал биение второго сердца.

- Прислушайся к своим чувствам…

Он зовет в пустоту, но не слышит ответа… Не слышит…

- Ты знаешь, что это правда…

И тогда… бездна поглощает его целиком. Он не слышит своего собственного крика, потому что сама Великая кричит за него и вместе с ним. Он осознал что произошло, осознал что с ним случилось, осознал ту чудовищную вещь, что с ним произошла.

- ГДЕ ОН?!

Мир сминается вокруг, окатывает волной его ужаса и гнева, его вопля отчаяния и раздирающей боли в груди. Ему хочется вцепится в собственное горло, кричать что есть силы и выплеснуть эту боль в окружающий мир.
Узор мира, океан Великой Силы, чьи воды вечно спокойны, начинает меняться, начинает порождать шторм.

- ГДЕ МОЙ СЫН?!?!

Он не чувствует стороннего ужаса, чужого отчаянного осознания, но чувствует как внутри него все умирает, как рушится его мир и как спадают оковы под весом его горя.
Океан кружится в водовороте бури, меняет рисунок Силы, узор наложенный на мир.
Глифы и руны, в чьих узорах отпечатан след Коррибана, рушатся, истончаются, крошатся пылью. То, что было призвано удержать необузданную мощь Шторма Силы, осыпается прахом под гнетом его боли. Он не видит и не слышит, не чувствует и не осознает, как из бездны океана Силы поднимается его дракон. Громогласный рев разносится в незримом мире и лишь одно его присутствие меняет сам Баланс. Но тот, кого зовут Скайуокер, слышит лишь собственный вопль и плач Великой Силы. И чувствует как она окутывает его, обнимает в знаке утешения, зная что это не поможет…
Он помнит глаза, что еле сдерживали слезы, помнит отчаянное желание спасти и уберечь. Помнит, что не смотря ни на что, не смотря на то что он сделал, его простили. Как его вернули из бездны, как его спасли…

- Я тебя не оставлю, я спасу тебя!

- Ты уже… спас… Люк…

Ты уже спас…
Но тебя я спасти не сумел.

Мир замирает, затихает. Опускаются волны, замолкает океан, как и замолкает его собственный крик. Тишина падает на мир незримый и мир материальный. Великий шторм прошел, ознаменовав собой его пробуждение. И замолчал дракон, скрываясь вновь в океане. Все замирает вокруг, но все же кто-то смотрит на него не отрывая взгляда и ждет безмолвного ответа.
Он чувствует этот взгляд, такой же как тогда, бывший целую жизнь назад. В тот день мир также рухнул в одночасье. В тот день в нем также умер человек. Но этот день другой и наблюдавший это знает.
Расходится туман, развеиваются тени. Восприятие мира пробуждается в нем вновь. Вдох и выдох полные боли, но она ничто в сравнению с другой, что он чувствует у сердца. Холод расползается повсюду, занимает все вокруг своего хозяина. Но ему мало, не хватает места чтобы уместиться здесь. Чтобы уместить здесь все его присутствие.
Веки распахнулись и Скайуокер поднял взгляд. Привычных глаз там не было, тех что уже почти ослепли, молили о пощаде, утонули в страхе и отчаянии. Там, был жар двух солнц и взгляд без слабости и страха, смотревший в суть и в глубь вещей, пробуждая самый худший из кошмаров, что только мог произойти.

- Владыка Вейдер… Ты слышишь меня?

Вопрошает образ в памяти, словно сам мир задал один едиственный вопрос, что имел значение.
И тишина была ему ответом, потому что ответ уже известен.